– Вот ведь шельмы какие! – воскликнул генсек, причем в этом возгласе было больше восхищения, чем негодования.

– Кроме этого зуба у Авеланжа есть еще один плюс – за его продвижением стоит Хорст Дасслер.

Лишний раз представлять этого человека Брежневу надобности не было – он хорошо знал отпрыска знаменитого основателя фирмы спортивной одежды «Адидас» Адольфа Дасслера. Генсек и отпрыск несколько раз встречались тет-а-тет, а кроме этого в своей повседневной жизни Брежнев отдавал предпочтение спортивной одежде именно этой фирмы. Однако он не был осведомлен о некоторых аспектах тайной жизни этого человека, поэтому Андропов собирался его в этом деле просветить.

– Дасслер давно стремится расширить свое влияние на мировое спортивное движение, а англичане ему в этом деле только мешают, – продолжил свою речь шеф КГБ. – Они слишком джентльмены, чтобы участвовать в тех темных делишках, которые проворачивает Дасслер. Однако нам эти делишки только на руку – надо помогать их элите погрязнуть в коррупции, чтобы легче было ею управлять.

– То же самое ты говорил мне и про нашу элиту, – заметил Брежнев.

– Насколько я помню, вы тогда со мною согласились.

– Я и сейчас с тобой согласен, – улыбнулся генсек, выпуская дым под потолок. – Ну, так что там с Дасслером дальше?

– Он создал собственную спецслужбу, которая заводит досье на всех влиятельных спортивных чиновников в мире. Таким образом он мечтает собрать сведения о каждом, кто обладает правом голоса в спортивных объединениях. Ведь, чтобы добиться большинства, из сотни избирателей достаточно перетянуть на свою сторону десять или пятнадцать человек. И особый упор он делает на чиновников из карликовых государств, которые падки на подкуп.

– Он этим сам занимается или у него есть для этого специальные люди? – вновь прервал плавную речь докладчика Брежнев.

– Иногда сам, но чаще всего этим занимаются его доверенные люди. Например, некий Андре Гуелфи – уроженец Корсики и владелец нескольких швейцарских холдингов. В молодости он участвовал в автогонках в Ле-Мане и тогда же выгодно женился – на племяннице французского президента Жоржа Помпиду. Затем он попал в Алжир, где работал на секретную службу голлистов. С Хорстом Дасслером он познакомился в конце 60-х, когда развернул активную предпринимательскую деятельность в Париже.

– Эти сведения из наших источников? – поинтересовался Брежнев.

– Нет, с нами ими поделились наши коллеги из «Штази». У немцев вообще весьма обширное досье на империю Дасслеров, поэтому мы по возможности пользуемся их информацией. Есть у немцев такой агент «Чайка», который уже около двадцати лет внедрен в дасслеровские структуры и сообщает обо всех телодвижениях Хорста и его приближенных. Именно он сообщил нам о том, каким образом Дасслер собирается протащить Авеланжа в президенты ФИФА.

После этих слов Брежнев вдавил сигарету в пепельницу и, положив локти на стол, с интересом уставился на докладчика. А тот продолжал:

– Выборы в ФИФА проходят по принципу «одна страна – один голос». Весьма удобная вещь для существования коррупционной системы. Ведь любое карликовое государство обладает таким же весом в ФИФА, как, например, Федерация футбола Англии или Немецкий футбольный союз, насчитывающие по нескольку миллионов участников. Поэтому Дасслер и собирается воспользоваться этой брешью – чтобы набрать необходимое количество голосов, зачем возиться с горсткой влиятельных союзов, если можно в кратчайшие сроки сплотить вокруг себя множество карликовых и периферийных государств, вроде африканских. Ведь Дасслер поставляет продукцию «Адидас» во многие африканские страны и тамошние функционеры зависят от него. Да и сам Авеланж не без греха – через главу региональной федерации Эфиопии он недавно пытался подкупить африканских функционеров.

– Значит, и у него рыльце в пушку? – усмехнулся Брежнев.

– Не без этого, но это нам только на руку. У Авеланжа плохо складываются дела в бразильской Федерации, поэтому он и стремится пробраться в ФИФА. Надо ему в этом помочь. Во-первых, уберем Роуза, а вместе с ним и всю английскую группировку, а во-вторых – сыграем на руку латиноамериканским функционерам, заполучив выход на многих из них. В свете того, что происходит сейчас в Чили, нам это не помешает, а даже наоборот – пригодится. Ведь уже сейчас нас начинают обвинять в том, что мы бросили Альенде в беде – откупились от него Ленинской премии, но не помогли его режиму предотвратить переворот. И эта компания против нас будет только усиливаться. В свете этого нам нужно расширять число наших сторонников в Латинской Америке. Авеланж из этого числа.

– Слушай, а ведь при таком раскладе нам даже выгодно будет, если наша сборная не попадет на чемпионат мира, – вновь прервал речь Андропова генсек.

Поймав удивленный взгляд шефа КГБ, Брежнев пустился в разъяснения своей позиции:

– Ну, сам ведь говоришь, что из-за чилийских событий давление на нас в мире будет только усиливаться. Многие будут вопить про то, как Ленька Брежнев бросил в беде социалиста Альенде, который видел в СССР друга и покровителя. А тут наша сборная не попадает на чемпионат мира по причине интриг со стороны руководства хунты и их приспешников в ФИФА. Наш агитпроп может здорово это использовать в деле обличения пиночетовской хунты и нашей позиции в отношении ее прихода к власти.

– Идея хорошая, но только наших ребят жалко – на чемпионат мира не попадут, – отреагировал на эту речь Андропов.

– Зато наши позиции на международной арене не пострадают, а только выиграют. Короче, надо дать команду Гранаткину и его команде особо не дергаться, если Роуз с приспешниками будут вести дело к исключению нашей сборной из числа участников чемпионата.

– А если Роуз все же согласится провести наш матч с чилийцами на нейтральной территории – отказываться?

Прежде чем ответить, Брежнев вновь потянулся за пачкой «Новости», собираясь извлечь из нее очередную сигарету. Но почему-то передумал и ответил:

– Черт его знает! Во всяком случае, пока я еще не пришел к определенному решению. Да и с Сусловым надо посоветоваться – он у нас главный идеолог и пропагандист. Короче, надо собраться узким кругом и обсудить эту проблему со всех сторон, чтобы извлечь максимальную выгоду из ситуации. А пока давай думать о встрече с этим бразильцем. Как его зовут, все время забываю?

– У нас его имя пишут, как Жоао, хотя правильно будет по-португальски – Жоан.

– Последнее мне больше нравится – язык хоть не сломаешь, – покачал головой генсек. – Но я буду звать его Жорой, авось, не обидится.

12 октября 1973 года, пятница, Чили, Сантьяго, район Эль Пеумо

– На-ка, посмотри, что учудил твой Кравчик! – входя в комнату, где находился Алонсо Райнери, громко произнес Альваро Молина и бросил на стол свежую газету.

Райнери, вместо того, чтобы взять ее и прочитать, достал из ящика стола такой же выпуск этого же издания и положил его на стол.

– Так ты уже знаешь? – удивился Молина, усаживаясь на стул. – И что ты на это скажешь?