в самых страшных догадках, так что выполнял свою работу не более чем с механической добросовестностью. Хотя для любого постороннего человека это письмо звучало бы странно, будто его писал сумасшедший, доктор Виллетт слишком хорошо знал Чарльза, чтобы отмахнуться от его слов. Он был совершенно уверен, что в дело замешаны какие-то древние и ужасные силы, и замечание насчет доктора Аллена вполне совпадало со слухами, ходившими о таинственном коллеге Варда. Виллетт ни разу его не видел, однако много слышал о его внешности и поведении, поэтому предполагал, чьи глаза скрываются за черными очками, не сходившими с языка соседей.

Точно в четыре доктор Виллетт был у дверей дома Вардов, однако, к своему огорчению, узнал, что Чарльз не сдержал обещания никуда не выходить. Охранники были на месте, но заявили, что молодой человек, по-видимому, сумел преодолеть свой страх. Он довольно много говорил утром по телефону, казался испуганным, спорил. Один из детективов запомнил, как он отвечал какому-то незнакомому голосу фразами типа: «Я очень устал и хочу отдохнуть», «Я не могу никого сейчас видеть, вам придется меня извинить», «Пожалуйста, подождите с решительными действиями, пока мы не придем к какому-нибудь компромиссу», «Извините меня, но мне надо от всего отрешиться, поговорим позже».

Потом, вероятно, подумав и осмелев, он выскользнул из дома так, что этого никто не заметил, и вернулся в час. Не проронив ни слова, он поднялся по лестнице, и там, видно, страх вернулся к нему, потому что он ужасно закричал, войдя в библиотеку, а потом захрипел, словно его пытались задушить. Когда же привратник поднялся наверх, чтобы узнать, в чем дело, он смело встал на пороге и молча прогнал его, напугав почти до бесчувствия. Потом он, верно, принялся двигать шкафы, потому что были слышны грохот, скрип, скрежет, а закончив с этим, куда-то ушел. Виллетт спросил, не оставил ли он ему записку, и получил отрицательный ответ. Привратник никак не мог прийти в себя, испугавшись чего-то в облике и поведении Чарльза, и попросил лекарства, чтобы привести нервы в порядок.

Почти два часа доктор Виллетт напрасно прождал Чарльза Варда в библиотеке, посматривая на покрытые пылью, пустые книжные полки и мрачно усмехаясь при взгляде на пустую панель над камином, с которой еще год назад смотрел Джозеф Карвен. Через какое-то время в комнате начали сгущаться тени, исчезло веселое солнышко, и доктор ощутил непонятный страх, который является в сумерках, предваряющих приход ночи. Наконец приехал мистер Вард, удивленный и рассерженный отсутствием сына, для охраны которого он потратил много сил. Он понятия не имел о просьбе Чарльза встретиться с доктором Виллеттом и обещал немедленно поставить его в известность, как только Чарльз появится. Прощаясь с доктором, он выразил отчаянное беспокойство по поводу состояния своего сына и попросил доктора сделать все возможное, чтобы вернуть его к нормальной жизни.

Виллетт с удовольствием покинул библиотеку, в которой как будто все еще оставалось что-то страшное и нечистое, несмотря на пропажу портрета. Он ему никогда не нравился, и даже теперь, хотя доктор не жаловался на свои нервы, он ощущал настоятельную потребность поскорее оказаться на улице.

3

Наутро Виллетт получил записку от старшего Варда с сообщением, что Чарльз так и не вернулся. Мистер Вард упомянул о телефонном звонке доктора Аллена, который сообщил, что Чарльз некоторое время пробудет в Потюксете и его не надо беспокоить. Это-де необходимо, потому что самого доктора Аллена неожиданно и неизвестно на какой срок отзывают дела, и Чарльзу придется присмотреть за опытами. Чарльз передавал всем привет и сожалел, если внезапное изменение его планов причинило кому-то беспокойство. Мистер Вард в первый раз слышал голос доктора Аллена, и он пробудил в нем неясное воспоминание и внушил ему страх.

Получив столь противоречащие друг другу послания, доктор Виллетт растерялся. Он не сомневался в искренности Чарльза, но что ему думать, если Чарльз сам изменил собственные планы? Молодой Вард писал, что его новое жилище таит в себе чудовищную угрозу, что и его, и его бородатого приятеля надо любой ценой уничтожить, что сам он ни за что не вернется в Потюксет, и вот он уже обо всем забывает и едет в самый эпицентр зла. Здравый смысл подсказывал доктору оставить в покое молодого человека со всеми его странностями, однако, наверное, инстинкт не позволял забыть об отчаянной мольбе.

Виллетт еще раз перечитал письмо и еще раз убедился, что оно не бессмысленное и не сумасшедшее, хотя написано довольно бессвязно. От него веяло неподдельным страхом, и в соединении с тем, что доктор уже знал, оно несло в себе такие явные намеки на некий кошмар вне времени и пространства, что доктор не посмел дать ему примитивное объяснение. Несомненно, где-то есть кошмары, и не имеет значения, что мы о них не знаем. В любую минуту мы должны быть готовы им противостоять.

Почти целую неделю доктор Виллетт обдумывал возникшую дилемму и все более склонялся к мысли нанести Чарльзу визит в Потюксет. Ни один приятель молодого человека не осмеливался нагрянуть туда, да и старший Вард знал о внутреннем устройстве дома только то, что сын сам ему рассказывал, однако Виллетт понимал, что назрела необходимость серьезно поговорить с пациентом.

Тем временем мистер Вард стал получать от своего сына короткие, отпечатанные на машинке записки, которые он должен был пересылать миссис Вард в Атлантик-Сити. В конце концов доктор решил действовать, и, несмотря на странные чувства, пробуждаемые старыми преданиями о Джозефе Карвене, а также новейшие открытия и предупреждения Чарльза Варда, храбро отправился в бунгало, стоявшее на высоком берегу реки.

Движимый любопытством, Виллетт уже бывал в здешних местах, хотя ни разу не заходил в дом и даже не объявлял о своем присутствии, поэтому дорогу он знал. В конце февраля, во второй половине дня, он сел в свой маленький автомобиль и отправился по Броуд-стрит, размышляя об экспедиции, которая началась на этой самой дороге сто пятьдесят семь лет назад и должна была совершить нечто непонятое до сих пор.

Поездка по приходящей в упадок окраине не заняла много времени, и вскоре показались чистый Эджвуд и сонный Потюксет. Виллетт повернул направо, к Локвуд-стрит, и доехал до самого конца дороги, потом заглушил мотор и отправился на север, туда, где над прелестной речкой возвышался крутой берег на фоне затянутых туманом просторов. Домов здесь было мало, так что никакой ошибки не могло быть насчет одинокого бунгало с бетонным гаражом, расположившегося на высоком берегу слева. Быстро пройдя неухоженную гравийную дорожку, доктор твердой рукой постучал в дверь и без дрожи в голосе заговорил с бандитского вида мулатом, когда он приоткрыл ее.

Доктор сказал, что ему необходимо тотчас же повидаться с Чарльзом Вардом по очень важному делу. Никаких отказов не принимается, а если его не впустят, то он расскажет об этом мистеру Варду-старшему. Мулат пребывал в растерянности, но, когда доктор Виллетт толкнул дверь, все же прижал ее, на что доктор, лишь повысив голос, повторил свое требование. После этого где-то в темноте раздался громкий шепот, от которого у доктора по телу побежали мурашки, хотя он сам не понимал, чего так испугался:

– Впусти его, Тони. Почему бы нам не поговорить?

Шепот внушил доктору страх, но от того, что последовало за этим, его охватил ужас. Дощатый пол скрипнул, и обладатель странного резонирующего шепота явился его глазам. Это был не кто иной, как сам Чарльз Декстер Вард.

Тщательность, с которой доктор Виллетт вспоминал и записывал состоявшуюся в тот день беседу, говорит о том значении, которое он ей придал в то время. Ему пришлось признать очевидные изменения, происшедшие в Чарльзе Декстере Варде, и поверить, что молодой человек говорил с ним волею разума, не имевшего ничего общего с тем разумом, развитие которого доктор наблюдал в течение двадцати шести лет.

Спор с доктором Лиманом вынуждал доктора Виллетта стремиться к максимальной точности, поэтому он определенно датирует безумие Чарльза Варда тем временем, когда он начал посылать своим родителям письма, отпечатанные на машинке. Они совсем другие, нежели Вард писал раньше, и отличаются даже от последнего,