— Не хочу, — сказала она. — Я уже пришла в себя. Скажите, что это было? Удар, да? Бедный Рекс.

— Нет, миссис Фортескью, не удар.

— Вы, кажется, сказали, что вы — инспектор? — Вопрос задал мистер Дюбуа.

Нил повернулся к нему.

— Именно так, — любезно ответил он. — Инспектор Нил из департамента уголовной полиции.

Карие глаза наполнились тревогой. Появление инспектора уголовной полиции пришлось мистеру Дюбуа явно не по вкусу. Очень даже не по вкусу.

— А в чем дело? — спросил он. — Что-то не так?

И совершенно неосознанно попятился к двери. От инспектора это движение не укрылось.

— Боюсь, — обратился он к миссис Фортескью, — придется провести расследование.

— Расследование? Вы хотите сказать… что вы хотите сказать?

— Понимаю, миссис Фортескью, для вас все это очень огорчительно. — Он говорил не вымученно, а четко, без запинки. — Хотелось бы как можно скорее выяснить, что именно ел и пил мистер Фортескью сегодня утром, перед уходом на работу.

— Вы подозреваете, что он был отравлен?

— Да, похоже на это.

— Не может быть. О-о, вы имеете в виду пищевое отравление. — На последних словах голос ее упал на пол-октавы.

С каменным лицом таким же четким голосом инспектор Нил сказал:

— Да, мадам, а вы подумали что-то другое?

Не затрудняя себя ответом на этот вопрос, она поспешно заметила:

— Но мы все здоровы — все до одного.

— Вы можете говорить обо всех членах семьи?

— Вообще-то нет… нет, конечно… не могу.

Дюбуа демонстративно взглянул на часы и объявил:

— Мне надо нестись, Адель. Я тебе страшно сочувствую. Но если что-то понадобится, тут найдется кому помочь, да? Прислуга, маленькая Доув и так далее…

— Вивиан, не уезжай. Прошу тебя, останься.

Это был, можно сказать, крик души, но реакция была обратная желаемой. Мистер Дюбуа лишь увеличил темп отступления.

— Ты уж извини, душа моя. Важная встреча. Кстати, инспектор, я живу в гостинице «Дорми-хаус». Если вдруг… зачем-нибудь понадоблюсь.

Инспектор Нил кивнул. В его планы не входило задерживать мистера Дюбуа. Но его бегство он оценил по достоинству. Мистер Дюбуа убегал подальше от неприятностей.

Пытаясь как-то разрядить ситуацию, Адель Фортескью сказала:

— Это такой шок — возвращаешься домой и застаешь у себя полицию.

— Не сомневаюсь. Но, понимаете, надо действовать быстро, чтобы взять на пробу продукты, кофе, чай и так далее.

— Чай и кофе? Но они же не бывают ядовитыми? Наверное, это кошмарная грудинка, которую нам иногда подают. Она бывает просто несъедобной.

— Мы все выясним, миссис Фортескью. Не тревожьтесь. Вы не представляете, какие случаются казусы. Помню, я вел дело об отравлении наперстянкой. Оказалось, листья наперстянки по ошибке положили в приправу вместо хрена.

— Думаете, тут могло быть что-то подобное?

— После вскрытия картина прояснится, миссис Фортескью.

— Вскры… Понятно. — Она поежилась.

— У вас вокруг дома много тисовых кустов, мадам. Ягоды или листья этого растения едва ли могли… с чем-то смешаться, как вы считаете?

Он буравил ее взглядом. Она изумленно смотрела на него.

— Тисовые ягоды? Они что — ядовитые?

Изумление показалось ему слегка чрезмерным — эдакая невинность с широко распахнутыми глазами.

— Известно, что детей они приводили к трагическому концу.

Адель прижала руки к вискам.

— Я не в силах больше об этом говорить. Ради бога, оставьте меня. Я хочу прилечь. Не могу больше. Мистер Персиваль Фортескью даст все распоряжения. А я… я… избавьте меня от расспросов, это несправедливо.

— Мы пытаемся связаться с мистером Персивалем Фортескью. К сожалению, он где-то на севере Англии.

— Ах да, я забыла.

— Еще один вопрос, миссис Фортескью. В кармане вашего мужа была пригоршня зерен. Вы можете это как-нибудь объяснить?

Она покачала головой, явно озадаченная.

— Может, кто-то подсыпал зерна ради шутки?

— Не вижу в этом ничего остроумного.

Инспектор Нил был с ней согласен. Он сказал:

— Пока не буду вас больше беспокоить, миссис Фортескью. Прислать к вам кого-нибудь из прислуги? Или мисс Доув?

— Что? — машинально спросила она, явно думая о чем-то другом. Интересно, о чем?

Порывшись в сумочке, она достала носовой платок. Голос ее дрожал.

— Какой ужас, — слабым голосом пробормотала она. — Только сейчас до меня начинает доходить, что случилось. До сих пор я была как во сне. Бедный Рекс. Мой дорогой бедный Рекс.

И она зарыдала, почти убедительно.

Несколько секунд инспектор Нил, проявляя уважение к чужому горю, наблюдал за ней.

— Я понимаю, все это так внезапно, — сказал он. — Сейчас я кого-нибудь пришлю.

Он направился к двери, открыл ее и вышел. Прежде чем закрыть за собой дверь, оглянулся.

Адель Фортескью все еще держала платок у глаз. Кончики его свисали вниз, но рот скрывали лишь частично. На губах ее играла легкая улыбка.

1

— Что мог, сэр, то нашел, — доложил сержант Хей. — Мармелад, кусок ветчины. Чай, кофе и сахар, в сухом виде, не знаю, что нам это даст. То, что заваривали, давно выплеснули, правда, тут есть одна тонкость. После завтрака много кофе осталось, и его в одиннадцать часов допила прислуга. По-моему, это важно.

— Да, важно. Выходит, если отравлен был кофе, то что-то подсыпали именно в чашку Рекса Фортескью.

— Один из присутствовавших. Именно. Я так это осторожненько поспрошал насчет тиса — мол, не попадались ли в доме ягоды или листья, — нет, ничего такого. И про крупу в кармане никто ничего вроде не знает. Это, говорят, что еще за диковина? Да и я ума не приложу, откуда эта крупа там взялась. Вроде он не был из тех чудиков, которые готовы есть любую дрянь, лишь бы в сыром виде. У моей сестры муж такой. Сырую морковь, горох, репу — за милую душу! Но зерно в сыром виде не ел даже он. Как начнет в желудке разбухать — не поздоровится.

Зазвонил телефон, и к нему, следуя кивку инспектора, рванулся сержант Хей. Оказалось, звонят из полиции. Мистер Персиваль Фортескью уведомлен и немедленно возвращается в Лондон.

Не успел инспектор положить трубку, к дому подъехала машина. Дверь открыл Крамп. На пороге стояла женщина, в руках полно свертков. Крамп забрал их у нее.

— Спасибо, Крамп. Заплатите, пожалуйста, за такси. Я выпью чаю. Миссис Фортескью или мисс Элейн дома?