— Не трогайте ее! — приказал Фунгабера охранникам, попытавшимся оттащить старуху.

Немощная старуха попыталась поднять Вусаманзи, но у нее не было сил справиться даже с таким истощенным телом. Ей удалось только немного ослабить давление веревки на гортань и тем самым продлить агонию старика. Старик широко открыл рот, ловя воздух, губы его покрылись белой пеной. Он что-то хрипел.

— Послушайте, как поет этот старый петух и кудахчет его древняя курица! — Питер Фунгабера улыбнулся, а солдаты одобрительно захохотали.

Вусаманзи умирал долго, но наконец замер, подняв лицо к небу. Его жена опустилась на колени и запричитала, ритмично раскачиваясь.

Питер Фунгабера подошел к русскому. Бухарин прикурил очередную сигарету и пробормотал:

— Грубо и безрезультатно.

— Мы ничего не добились бы от этого старого дурака. Нужно было устранить его и установить определенное настроение. — Питер вытер концом шарфа подбородок и лоб. — Результаты есть, полковник, посмотри на лица женщин.

Он заправил шарф и направился к женщинам.

— Спроси, где спрятались враги государства, — приказал он, но едва переводчик начал говорить, старуха вскочила на ноги и подбежала к ним.

— Вы видели, как ваш господин умер, не сказав ни слова! — закричала она. — Вы слышали его приказ. Я знаю, что он вернется.

Питер Фунгабера перехватил стек и нанес короткий удар под ребра. Старуха вскрикнула и упала. У нее разорвалась увеличенная из-за эндемической малярии селезенка.

— Уберите ее, — приказал Фунгабера, и один из десантников за ноги утащил старуху за хижину.

— Спроси, где спрятались враги государства.

Питер медленно шел вдоль строя и внимательно смотрел каждой женщине в глаза, чтобы определить степень страха. Он не торопился и остановился наконец у самой молодой матери, похожей скорее на девочку, чем на молодую женщину. Ребенок был привязан к спине полосой голубой ткани с узором.

Он стоял и долго смотрел на нее, потом схватил за запястье и вывел на центр площади, где догорал костер.

Ногой он собрал тлеющие остатки дров в кучу и подождал, пока они разгорятся. Потом он вывернул девушке руку, заставив опуститься на колени. Женщины постепенно замолчали и стали смотреть на них..

Питер Фунгабера развязал узел и снял ребенка со спины девушки. Это был мальчик — упитанный, с кожей цвета дикого меда, с круглым от материнского молока животиком и пухлыми ручками и ножками со складочками на запястьях и лодыжках. Питер легко подкинул его и поймал за ногу. Младенец висел головой вниз и жалобно кричал.

— Где спрятались враги государства?

Лицо ребенка раздувалось и темнело от прилива крови.

— Она говорит, что не знает.

Питер Фунгабера высоко поднял ребенка над костром.

— Где спрятались враги государства?

Повторяя вопрос, он опускал ребенка на несколько дюймов.

— Она говорит, что не знает.

Питер вдруг опустил ребенка прямо в огонь, и тот отчаянно завизжал. Питер поднял руку и поднес ребенка к лицу матери. Пламя опалило брови и ресницы ребенка, кудряшки на его голове.

— Скажи ей, что я медленно зажарю этого поросенка и заставлю ее его съесть.

Девушка пыталась выхватить ребенка, но Фунгабера не давал ей этого сделать. Потом девушка выкрикнула одну фразу и стала повторять ее. Женщины вздохнули и закрыли лица ладонями.

— Она говорит, что приведет вас к ним.

Питер Фунгабера бросил ребенка матери и подошел к русскому. Полковник Бухарин скупо выразил свое одобрение едва заметным кивком.

Погрузившись на сорок футов, Крейг завис перед стеной, закрывавшей вход в гробницу. Он привязался брезентовым поясом к глыбе известняка и тщательно исследовал кладку при тусклом свете фонаря в поисках слабого места. Видно было плохо, и он ощупывал стену руками, но так и не смог найти ни отверстия, ни трещины. Правда, он определил, что нижняя часть стены была сложена из более крупных глыб, чем верхняя. Видимо, древний знахарь и его ученики не смогли найти достаточного количества больших камней рядом с местом захоронения и были вынуждены использовать мелкие, если можно было назвать мелкими камни величиной с голову взрослого человека.

Крейг схватил один из камней и попытался вывернуть его из стены. Кожа на руках от воды стала мягкой, он мгновенно порезался об острую кромку, но боли из-за холода не почувствовал, только увидел крошечное облачко крови, но лишь на мгновение, потому что в следующий момент вода помутнела от потревоженной им грязи, которая десятилетиями оседала на камни. Еще через несколько секунд он совершенно ослеп и выключил фонарь, чтобы зря не разряжать аккумулятор. Частицы грязи раздражали глаза, поэтому он зажмурился и стал работать только на ощупь.

Если существовало несколько степеней темноты, то эта темнота была полной. Эта темнота, как казалось Крейгу, давила на него физическим весом всех нескольких сотен футов воды и камня над головой. У кислорода был химический привкус, почти при каждом вдохе в щели маски проникала вода, попадала в рот, затрудняя дыхание, и он изо всех сил старался не закашляться, чтобы маска не слетела с лица.

Холод мучил его, как смертельная болезнь, ослаблял и изматывал его, поражал его способность мыслить и реагировать, распознавать первые симптомы кислородного отравления. Ему казалось, что сигналы с поверхности разделяет вечность. Но он продолжал работать и начинал испытывать ненависть к давно умершим предкам Вусаманзи за их добросовестность.

За получасовую смену ему удалось вывернуть из верхней части стены много камней и сделать своего рода нишу глубиной три или четыре фута, достаточно широкую, чтобы он мог в ней поместиться даже вместе с громоздким кислородным аппаратом. Он так и не смог понять, насколько толстой была стена.

Он отбросил последний камень в бездонные глубины и с огромным облегчением отвязал страховочный трос и начал бесконечно долгий подъем к поверхности.

Тунгата помог подняться на плиту Крейгу, который был слаб, как ребенок, и с трудом передвигался под весом тяжелого дыхательного аппарата. Тунгата снял с него аппарат, а Сара налила кружку черного чая и положила в него несколько ложек коричневого сахара.

— Сэлли-Энн? — спросил он.

— Пендула стоит на посту в верхней пещере, — ответил Тунгата.

Крейг, дрожа от холода, сжал обеими ладонями кружку и подвинулся поближе к маленькому дымному костру.

— Мне удалось пробить небольшое отверстие в верхней части стены и углубиться фута на три, но я не имею понятия, сколько еще камней предстоит убрать и сколько для этого потребуется погружений. — Он сделал глоток чая. — Кстати, нужно вот что предусмотреть. Мне понадобится что-нибудь для переноски сокровищ, если, конечно, мы их найдем. — Крейг скрестил пальцы, Сара своим собственным жестом попыталась прогнать неудачу… — Горшки явно хрупкие, не следует забывать, что старый Инсутша разбил один из них. Кроме того, нести их неудобно. Придется использовать сумки, которые я сделал из чехлов кресел. Нужно принести их сюда, когда Сара пойдет сменить Пендулу.