Царь Василий пытался найти помощь в Крыму. По его призыву на Русь прибыл Кантемир-мурза с 10 000 всадников. Крымцы прошли мимо Тулы и устремились к Оке. Навстречу союзникам царь выслал гонца с богатыми дарами. Бояре Иван Воротынский и Борис Лыков с войском выступили навстречу союзникам.

По русским источникам, татары атаковали тушинцев, и те едва «усидели в своих таборах на реке Нара». Однако записи из Дневника Сапеги рисуют совсем иную картину. Стычки между татарами и тушинцами продолжались до 14 июля. По утверждению Сапеги, он пытался навязать бой крымцам, но не добился успеха. 15 июля тушинцы узнали, что татары ушли в степи. По пути они захватили множество русских людей в полон.

Дни династии были сочтены. Напрасно самодержец посылал гонцов в Рязань, требуя от воевод подкрепления. Рязанские дворяне ответили дерзким отказом на его обращение.

Шуйского могло спасти разве что чудо. Крушение надвигалось неотвратимо.

Прокофий Ляпунов опасался явиться в столицу, где его ждала участь Крюка Колычева. Но он прислал сына боярского Алешку Пешкова к Голицыну и к своему брату Захару Ляпунову, чтобы поторопить их с выступлением. Братья Ляпуновы затеяли рискованную авантюру. Переворот должна была осуществить кучка заговорщиков. Из знати в заговоре участвовали, по-видимому, немногие лица, в их числе Голицыны и Иван Никитич Салтыков. Прочие заговорщики, вроде помещика из Великих Лук Федора Хомутова, были неродословными людьми. В Москве находилось немало рязанских дворян, и братья Ляпуновы постарались втянуть их в заговор.

Безрадостными были последние дни царствования Василия Шуйского. С того момента как он утратил поддержку думы и столичного населения, власть его стала призрачной.

Как только бывшие руководители «воровской» думы порвали с «тушинским вором» и подписали договор с королем, у них появилась возможность договориться с вождями польской партии в Москве. Кандидатура Владислава казалась одинаково приемлемой как для главы думы князя Федора Мстиславского, так и для бывшего руководителя тушинской думы боярина Михаила Глебовича Салтыкова.

Филарет поддержал соглашение с Сигизмундом III. Он выехал из Тушина с последними польскими отрядами, чтобы найти пристанище в королевских обозах под Смоленском. Но ему не удалось благополучно добраться до места назначения. Войска Валуева пленили его после боя под Волоколамском и отправили в Москву.

Царь Василий не осмелился судить «воровского» патриарха и опрометчиво разрешил ему остаться в столице. Гермоген поспешил объявить Романова пленником и жертвой Лжедмитрия II и признал его право на прежний сан Ростовского митрополита.

Возвращение Филарета в столицу положило начало возрождению былого влияния романовского круга. При поддержке бояр — братьев и племянников — Филарет вскоре стал, по словам очевидца, самой большой властью под патриархом. В его лице Шуйские приобрели опасного врага.

Пока речь шла о низложении Шуйского, союзниками Мстиславского выступали и Романовы, и сторонники Голицына.

Князь Василий Васильевич Голицын давно протягивал руки к короне. Он наблюдал за казнью царя Федора Годунова, затем руководил расправой над Лжедмитрием. Теперь настала очередь Шуйского.

Среди кандидатов на трон самую мощную поддержку имел Владислав. За его спиной стояла королевская армия, осаждавшая Смоленск. В конце июня к королевской рати присоединился Валуев. Его измена показала, что царь Василий утратил поддержку армии.

Медленно продвигаясь к Москве, гетман Жолкевский, по его собственному признанию, посылал тайные письма боярам. Одни письма адресовались сторонникам Владислава, другие разбрасывались по улицам. Письма обличали Шуйского и сулили населению щедрые милости после воцарения королевича.

Царь Василий ждал верной службы от Мстиславского. Он сохранил за ним пост главы Боярской думы и значительно расширил границы его удельного княжества. Князю Федору в дополнение к его старым владениям была пожалована обширная Ярополческая волость.

В решающий момент удельный князь предал царя. В письмах Сигизмунду III Жолкевский подчеркивал, что в избирательной борьбе в Москве Мстиславский «сильно действует в пользу королевича». В ответных письмах король старался через гетмана обнадежить боярина «в большой награде».

Поляки позаботились о том, чтобы переслать в Москву договорную запись Валуева с Жолкевским. Документ произвел большое впечатление. Среди москвичей тотчас возник план идти на Красную площадь, огласить запись, после чего «поймать Шуйского и отослать» его королю.

Ратные люди не желали сражаться за несчастливого царя. Дворянское ополчение после шести лет гражданской войны пришло в полный упадок. По словам очевидцев, «воинствующих чин конечно изнеможе всяческими нужи, злейши же всего — безконны сташа». Дворяне обнищали, кавалерия лишилась лошадей.

После того как крымцы ушли в степи, посланные на южную границу воеводы Воротынский и Лыков получили приказ вернуться в столицу. Отступление проводилось в спешке, бояре «едва снаряд (пушки. — Р.С.) везоша от воровских людей». В Дневнике Сапеги записано, что 15 июля часть ратников из отряда Воротынского переметнулись к Лжедмитрию II. Войско разваливалось на глазах.

16 июля Лжедмитрий II с литвой и казаками подступил к стенам столицы. На другой день Москва заволновалась. Прошло всего полгода с того дня, когда Скопин, казалось бы, навсегда освободил столицу от тушинской блокады. Теперь над городом нависла угроза со стороны «воровской» рати. Горожане требовали объяснений.

Государь еще сидел на троне, а народ толпами собирался под окнами дворца и кричал: «Ты нам больше не царь!»

Заговорщики поспешили использовать момент. Голицын предпочел остаться в тени, но Захар Ляпунов и Федор Хомутов «на Лобное место выехаша, и з своими советники, завопиша на Лобном месте, чтоб отставить царя Василья».

«Новый летописец» сообщает, будто толпа захватила бояр и насильно потащила их за Москву-реку к Серпуховским воротам. Но из других летописей следует, что мятежникам незачем было волочить бояр, потому что те находились при войске в Замоскворечье — в «обозе» у Серпуховских ворот.

Враги Шуйского не думали штурмовать дворец, окруженный стражей. Но патриарший двор в Кремле не охранялся воинской силой, и мятежникам удалось захватить Гермогена. С ним они отправились в военный лагерь.

Враги Шуйского были уверены, что полки, деморализованные поражениями, не окажут помощи гибнущему царю. Они не ошиблись в своих расчетах.

Бояре, захватившие власть после переворота, изображали дело так, будто Василия Шуйского сместил Земский собор, включавший представителей всех чинов — от дворян до посадских людей. «Всяких чинов люди всего Московского государства», «поговоря меж собой», били челом* царю Василию, чтобы он «государьство отставил».

Утверждение, будто в «обозе» у Серпуховских ворот заседал Земский собор, сомнительно. Толпа мятежников, явившаяся в лагерь с Красной площади, действительно включала людей разных чинов. Но их деятельность менее всего напоминала заседание собора.