определению эта книга — и для них тоже. По-моему, у нас слишком силен литературный апартеид: эту книгу тебе нельзя читать — ты слишком старый, слишком молодой, не того цвета, не той расы. Поэтому я всячески стараюсь не проводить подобных границ. По-моему, начиная с какого-то возраста дети, молодые люди могут читать любую литературу. Стоит человеку научиться читать, и он в состоянии читать абсолютно все, необязательно то, что написано специально для детей. Мне приходит куча писем от поклонников — детей, которые пишут про «Шоколад», про «Ежевичное вино», про «Пять четвертинок апельсина», где большинство главных героев — дети. Понимаете, в моих книгах много фантазии. Кто сказал, что фантазия должна привлекать только молодежь, а не читателей в целом?

Поде́литесь рецептом «Ежевичного вина» — в прямом и переносном смысле?

Рецепта у меня, пожалуй, нет, но ежевичное вино я пила. Эта книга — главным образом про моего деда, моего английского деда. Он был шахтером, возделывал сад, у него была очень интересная жизнь. Конечно, это не история его жизни, но он — прототип главного героя. После его смерти я нашла у него дома несколько бутылок домашнего вина. У себя в саду он растил самые разные вещи и делал из них все, что только можно себе представить. Я толком не знала, что делать с бутылками: выбрасывать не хотелось, а лет им было столько, что я не знала, стоит ли пить. Вместо этого я взяла и написала об этом книгу. Магия целиком зависит от того, что ты за человек. То, что для одних людей магия, для других — вовсе нет. Это вещь очень личная, поэтому волшебные рецепты, по-моему, дело сугубо личное, индивидуальное.

«Ежевичное вино» у каждое свое?

Если у вас был дед, который рассказывал вам истории, значит, у вас есть свое ежевичное вино. Если вы помните, что готовила ваша бабушка, и сами это воспроизводите, тем самым вы творите некое волшебство.

А какие фильмы вы любите смотреть?

О, фильмы я смотрю самые разные! Сейчас мы вместе с дочерью смотрим целые циклы фильмов — я хочу показать ей то, что у нее не будет другой возможности посмотреть. Мы смотрим много вестернов, потому что они нравятся моей дочери. А выросла я на фильмах Серджио Леоне. Еще я люблю японское кино, фильмы Куросавы. В последнее время часто смотрю корейские фильмы ужасов — в современном корейском кино этого жанра много своего рода поэтики в стиле ретро. Мне нравится Стенли Кубрик, нравится Терри Гиллиан, нравится Квентин Тарантино — самые разные вещи нравятся. И еще — старое кино, черно-белые, несколько туманные фильмы, о которых очень мало кто слышал.

Корректно сказать, что всем жанрам вы предпочитаете приключенческую литературу?

Не, я не отдаю предпочтение жанру экшн — меня интересуют люди. Если исходить из того, что экшн — это то, чем люди занимаются, то да, мне это интересно. Но внешние эффекты сами по себе — нет. Если убрать ту эмоциональную связь, которая существует между тобой и персонажами на экране, то ничего не останется, кроме умелого освещения. Ясно, что между тобой и тем, что ты видишь, должна быть настоящая связь.

Что, по-вашему, важнее для юного писателя: поиски стиля, манера писать или сами истории, сюжеты, которые он рассказывает?

Думаю, и то и другое. Наверное, для молодого, начинающего писателя с небольшим жизненным опытом, которому почти нечего сказать о собственной жизни — разве что она была наполнена событиями, — характерно смотреть наружу, искать вне себя те вещи, которые ему интересны. А когда достигаешь определенного уровня зрелости, появляется не только больше стабильности в голосе, в стиле письма, но еще и уверенность в том, что именно тебя интересует, — ты инстинктивно чувствуешь, о чем тебе хочется писать. Но в подростковом, в двадцатилетием возрасте твои идеи — просто подражание идеям других.

Но стиль — важен?

Полагаю, это очень важно. В течение многих лет у меня не было собственного стиля, я копировала то, что делали другие. Но на каком-то этапе чрезвычайно важно перестать заниматься подражанием, стилизациями и найти свой голос. Он должен как-то окрепнуть, иначе всякий раз, прочтя книгу, которая тебе нравится, ты будешь пытаться писать в похожем стиле вместо того, чтобы делать что-то свое.

У вас есть любимые районы в Лондоне?

Да, в Лондоне есть места, где мне нравится бывать. Жить бы я здесь не стала, но в целом к Лондону отношусь неплохо. Мне нравится Сохо, район кино, нравится Ковент-гарден, театральный район. Люблю старые букинистические магазины в районе Черинг-кросс-роуд, на которые трачу слишком много времени и денег. Еще люблю мосты и реку.

А во Франции?

Во Франции так много разных мест — у меня ведь там столько родственников. Например у меня родственники в Париже, там есть целые районы, которые я хорошо знаю. Потом, многие из моих родственников живут на островах, рядом с западным побережьем. А основная часть родственников живет в Бретани. Когда я там бываю, стараюсь посещать тех или иных родных, ездить к ним. Все места, о которых идет речь в моих книгах, — это те, где у меня живет кто-то из родственников; я всю жизнь туда езжу и прекрасно знаю эти края.

Чем Париж отличается от Лондона?

О, между ними так много различий! У Парижа и Лондона совершенно разные характеры. Конечно, характер города определяется характером его обитателей. Совершенно разная топография. Париж совсем по-другому устроен: повсюду прямые улицы, нанизанные на центральную ось. А в Лондоне — сплошные маленькие улочки, которые никуда не ведут, если не знаешь дорогу абсолютно точно. Я люблю оба этих города, но они чрезвычайно разные. Наверное, эти различия можно понять лишь на собственном опыте.

А где вам лучше?

Нигде. Я вообще плохо себя чувствую в городах. (Смеется.)

Почему вы играет именно на бас-гитаре?

Я играю не только на бас-гитаре, но и на других инструментах. А когда наша группа только складывалась, у нас не было бас-гитариста, вот я и купила гитару. Поначалу моим основным инструментом была флейта, я играла классику, но флейтисты в поп-музыке требуются нечасто, поэтому я научилась другим вещам. Да, в группе я по-прежнему играю. Мой муж — ударник, мы нашли клавишника и гитариста и играем вместе. По-моему, когда погружен в такое одинокое дело, как писательство, хорошо, если есть возможность еще и заниматься чем-нибудь творческим вместе с другими. Наверное, поэтому столь многие писатели играют