– Никогда, – шепчу, мотая головой. – Никогда не разочаруюсь. Ты для меня пример силы духа. Ты, столько лет живший с чувством вины, всё равно остался участливым, добрым и прекрасным человеком, Фредерик.

– Ты специально зовёшь меня так, как нарекли? – спрашивая, прищуривается он.

Смеюсь и киваю.

– Мне нравится твоё имя. Оно такое… большое.

– Большое? Ты имеешь в виду мой член или что-то другое?

– Дурак! Я об имени говорю!

– Ладно, но оно не такое большое, как Реджина.

– Я говорю абсолютно о другом! – шлёпаю его по плечу.

– Я имела в виду, что оно включает в себя невероятные возможности и глубину личности.

– Я или буду валяться завтра с сильным отравлением от твоих комплиментов, Джина, или прямо сейчас упаду замертво.

Откидывая голову, смеюсь от его слов.

– Хотя бы не тошнит сейчас. Видишь, какой прогресс.

Мы улыбаемся, обнимаясь, и не сводя глаз друг с друга. Я не хочу отпускать его. Не хочу уходить. Не хочу разрушать эту странную идиллию между нами. Не хочу терять его…

– Ты живи, ладно? Просто живи, – шепчу, крепко обнимая Дерика, и целую его в шею.

– Обещаю, Джина, – он гладит меня по волосам, и я чувствую его горячее дыхание в них. Мои губы продолжают касаться его кожи. Я даже слышу биение сердца Дерика. Оно бьётся быстрее, чем обычно.

Но пора уходить.

– Что ж, – размыкаю руки, и кто бы знал, как сложно сейчас отойти от Дерика хотя бы на шаг.

– Я могу попросить тебя вызвать мне машину или позвонить Калебу? Ну там, собрать вещи ещё нужно, найти какой-нибудь рейс в Америку и другие дела, – произношу, отворачиваясь и делая вид, что всё легко и просто.

– Ты решила, что я так просто отпущу тебя в Америку, Джина? – В голосе Дерика проскакивают стальные нотки.

Тушуясь, сразу же понимаю, на что он намекает.

– Да. Мне нужно будет подписать документы о неразглашении информации? Хорошо. Без проблем, я всё подпишу, – быстро заверяю его.

– Ты, конечно же, подпишешь, но для начала вымоешь всю посуду. – Дерик указывает взглядом на стол, а затем на раковину, где нагромождены кастрюли.

– Ты что, серьёзно? – удивляюсь я.

– Я готовил. Это будет справедливо, – произносит он и, пожимая плечами, поднимает мою тарелку и несёт её к кухонной зоне.

– А-а-а, то есть Ваше Королевское Высочество не может опуститься до уровня посудомойки, – поддеваю его.

Дерик поворачивается и усмехается, выбрасывая недоеденное мной в урну.

– Нет, хочу увидеть, как ты не языком треплешь, а руками работаешь, Джина. Вперёд, а я, так уж и быть, тебе помогу. И потом, если ты выполнишь моё условие, я вытащу свою задницу из дома, чтобы проводить тебя до ворот.

– Не сломайся от усилий, выскочка, – фыркаю, а Дерик смеётся.

Но раз так, то ничего, помою посуду. Мне не сложно.

Закатываю рукава на рубашке и подхожу к раковине.

– А ты не отказывал себе в приобретении посуды, да? Бери пример с меня. Я пользуюсь одноразовой и бумажной. Её просто выбрасываешь и не засоряешь планету, как и не тратишь водные ресурсы.

– Прости, не могу опуститься до такого уровня. Мне проще из кастрюли, как самому настоящему пещерному человеку. Поторапливайся, работа не ждёт, Джина, – Дерик смачно шлёпает меня по оголённой ягодице, отчего я вскрикиваю и подпрыгиваю на месте.

– Больно же! Идиот!

– Зато мне хорошо.

Хотя задница нещадно горит, но я полностью обескуражена таким нормальным настроением Дерика. Какого чёрта случилось с этим миром? Он такой игривый, словно милый тигрёнок на лужайке.

Мотаю головой и включаю воду. Если бы у него были ещё средства для мытья посуды, было бы, вообще, сказочно. Но я, тщательно оттирая губкой пригоревший соус, тру кастрюлю. А их три. Дерик не заморачивался, ведь под боком есть я, которая, ввиду сложившихся обстоятельств, конечно же, ему поможет.

Дерик передаёт мне свою тарелку, и я мою её. Он открывает верхний шкафчик, показывая, где она должна стоять. Искривляю лицо, передразнивая его так называемую помощь. Тянусь рукой и привстаю на цыпочки, ставя тарелку на место. А этот наглец, облокотившись о кухонный уголок, нагло смотрит на мою задницу, растягивая удовольствие и попивая вино из бокала.

И всё, на этом его помощь заканчивается. Мне приходится самой ходить от стола к раковине под пристальным внимаем Дерика, предлагающего и мне вино в новом чистом бокале.

– Пей сам. Я только его помыла! – возмущаюсь я.

– И смотри не подавись, – говорю и откидываю прядь волос, раздражённо возвращаясь к мытью посуды.

От злости из-за его поведения увеличиваю напор воды, и её брызги летят мне на лицо и рубашку. Визжа, быстро закрываю кран, слыша за спиной смех Дерика.

– Весело тебе? – спрашиваю, яростно вытирая воду с лица и поворачиваясь к нему. Всё мокрое. Теперь я, вообще, как голая. Даже соски просвечивают через мокрую рубашку. Чёрт бы побрал этого наглого принца!

– Очень, – смех Дерика обрывается. Его лицо становится таким знакомым. Серьёзным и сосредоточенным.

Упираю руки в бока и красноречиво смотрю на два бокала в его руках.

– Ты пей вино или отдай бокал, я помою.

– Я пью… пью, – он отводит от меня взгляд. – А ещё тебе вот и это нужно помыть.

Он бросает в раковину целую охапку приборов, стоящих в металлическом стакане. А я их уже мыла!

– Да ты издеваешься! Это не смешно, Фредерик! Отдай, – хватаю из его руки один из бокалов и залпом выпиваю вино, чтобы хоть как-то смириться с неизбежным.

Тепло алкоголя моментально проникает в мою кровь, делая комнату немного больше.

– И вот это тоже, – забираю и его бокал. Быстро опрокидываю его содержимое в себя и, довольная, ставлю в раковину два бокала.

– Не смей ещё что-то бросать сюда. Ты хоть понимаешь, сколько воды уйдёт на это? Никакой заботы о чёртовой природе, Фредерик Альорский! Как тебе не стыдно так себя вести? – возмущаясь, мою бокалы и ставлю их к остальной посуде. Затем быстро ополаскиваю приборы и возвращаю их на место.

– Всё. Я всё помыла. Доволен? – спрашиваю и недовольно смотрю на него.

– Нет. Ты выпила моё вино, и ты в моей рубашке. Ты её испортила, – он нагло указывает на мою грудь.

Задыхаюсь от ярости и всплёскиваю руками.

– И что ты хочешь? Чтобы я сняла её? Да пожалуйста! – От негодования у меня даже руки трясутся, пока я расстёгиваю рубашку. Но ткань мокрая, и пальцы скользят по пуговицам.

– Как же ты меня сейчас бесишь. Кто бы знал. Ты кретин, Дерик. Ты такой кретин. Ты… у меня слов нет!