них: «как это — последнее слово и за кем-то, а не за собой, оставить?». Да и где каждая же ведь из них понимает, что за себя стоит и себя же отстаивает. И пусть же, да, при этом еще и не обращая никакого внимания на другое и другую. Но и это ведь уже не так припекает, сколько другое и уже именно печет. И никто же своих позиций раньше другого и другой сдавать не собирается — пока точно не докажет свою точку зрения, свое и себя. Как и то же все солнце в зените в самом виде из окна и через светоотражающую тонирующую пленку в одну его треть. В мыслях же как минимум одной из них: «что ни на есть же луна». Или лучше было бы сказать: полуночное солнце. С отсветом в темно-фиолетовый, почти черный и с предшествующим же ему затхлым и высушенным запахом сиреневых лепестков после дождя. С горестной кислинкой листвы и только-только сорванной ветви. Так ведь и молящая: «Заметь, пойми и прими меня уже… и такой… как есть». — Как ты себе это представляешь? Точнее… Ты и правда вот думаешь, что отец не знает? Не видит и… не понимает? Видит и знает! Понимает… Хоть и так же, как и принимает — в общем же только. То есть… Да, и наверняка, он видит мои мучения и страдания… боль и… прочее… но… Не видит — как это все влияет… Как я же именно это все переношу… Да и в каком все это количестве и… качестве! Ведь и даже он, а там и все они не могут знать всего! Всего и понемногу? Да. Могут. Конечно! Да как и мы же… все! Как и он же, они сейчас, например. Но… Не в частности! Да и ведь это… Это мое предназначение, ладно? И давай уже закроем эту тему! А Женя… Он тоже ведь, и наверняка, в курсе всего этого, как и… все те же. И пусть так же, как и они, не в совершенстве… Не видя и той самой картины мира… и маслом… которая как раз таки и не уже есть, а только лишь и еще кажется, просто и с ранней же подменой понятий и их смыслов… Но… Не выкрадет же он меня! Не подкинет же и к тому же все отцу! Это ведь будет преступлением против закона… Против куратора! Она… они же в секунду отыщут меня и вернут снова ей. Да и ладно же еще… я. Хуже ведь, чем есть, уже не будет… Да и быть не может! Куда уж? А он… он ведь может потерять… лишиться всего — стоит же ей только заикнуться о похищении! Да и не мне же тебе рассказывать о ее низкой социальной ответственности и… компетенции. Все-таки как ни крути, а фраза «она же просто спит со всеми» действительно так и расшифровывается: со всеми и не просто! Разбираться же не станут: «Брат? Не брат?». Крылья — со спины. Голову — с плеч и… Сердце — из груди… и поминай же, как звали… Никак! А у него ведь — своя семья! И вот-вот будет пополнение… с разрешением на ребенка же на руках! Кем я буду, если подставлю его и… сейчас? Да еще и… под нее!

— Так расскажи ему все и… сама, — смерила ее спокойным взглядом шатенка, уверенная в себе и понимании вопроса сейчас и здесь как никогда и ни в чем. Да и в себе же самой, как ни в ком. Ведь тут как раз таки была уже и именно ее территория. И ее булыжник. А она же, в свою очередь, и для него — Сизиф. Как «С» и для «С» — Сизиф и для Софии. — Покажи и всю же эту самую картину как она и не есть, Софи! Посвяти же уже в это и его… Полностью! Если уж и не тех, кто рядом… и помимо же самой меня. Хотя и я уже, судя и по всему же, не идеал и предел мечтаний, как и совершенства в этом вопросе — тоже ведь наверняка… и всего же… не знаю. Но и хоть же еще пока в сравнении… Опять-таки! А он? Сколько вот он тебя уже не видел, слышал? Так, чтобы и не через экран… Не по аудиозаписям и видеозвонкам… До настоящих избиений? Не мученических! До непоняток с какими-то рисунками от них? До самих же рисунков… в целом! Да и чтоб еще и при всем же… и иже с ними… том самом и до сих пор же наверняка имеющемся… что-то, где-то и как-то… марафете! Полгода? Больше! Еще же. Полгода… с небольшим? И уже!

— До сих пор же жалею, что сказала тебе и… рассказала! — Шикнула брюнетка, потирая почти чистую и только же сейчас, здесь и с ней да и без той кисть левой руки правой. А после — и предплечье. — Ты же их не видишь… Их нет!

— Да. Ты права: для меня — их нет! — Почти рявкнула Карина и бросила такой резкий и даже уничтожающий взгляд в сторону подруги, и ее же еще растираний и ранений, что последняя еще больше с ними засуетилась, будто уже и не только мышечной памятью пытаясь затереть и спрятать все ненужное и на момент, а автоматически же и именно же уже стараясь и избавиться навсегда, разодрать и выскрести все, что не ее и из себя же. Буквально же что и чувствуя при этом не столько и саму их тьму, сколько и кристаллы же сахара на и в коже. Вот только и никак в прошлый же раз и с их же сладостью и липкостью, а уже и с сухостью и лютой, почти что даже и животной раздражительностью и звериной же раздраженностью. — А для демонов? Это же их, София! Демонические метки — их сущность и… суть. Их прерогатива! — И так и продолжая высверливать своими серо-зелеными, что уже даже и стальными омутами в Софии дыры, Карина еще и своей правой рукой взмахнула, будто и окончательно же и уже требуя тем самым для себя молчания и тишины, чтобы продолжить, не терпя никаких возражений сейчас. А София даже и подумать не успела, чтобы перебить, а уж и тем более чтобы уже и что-либо хотя бы молвить, только представила, как если бы было это все действительно сказкой — в воздух бы еще и взметнулись бело-розовые и