— Ну-ну, Питер, будет, — успокоил еготатуированный, снова гладя по голове. — Не стоит портить такой момент.Лучше попрощайся с сестренкой. Это ваша последняя встреча.

Кэтрин захлестнула волна отчаяния.

— Почему?! Зачем вы нас терзаете? — закричалаона. — Что мы вам сделали? Почему вы нас так ненавидите?

Приблизившись, татуированный зашептал ей в самое ухо:

— На то у меня свои причины, Кэтрин.

Он взял с бокового столика странный нож и прижалотполированное лезвие к щеке Кэтрин.

— Это, возможно, самый знаменитый нож в историичеловечества.

Кэтрин не могла припомнить ни одного знаменитого ножа,однако клинок и впрямь выглядел зловещим и очень древним. Чувствовалось, чтолезвие острое, как бритва.

— Не бойся, — успокоил татуированный. — Я несобираюсь тратить его силу на тебя. Берегу для более благородной жертвы… всвященном месте. — Он обернулся к Питеру: — Ну хоть ты узнаёшь этот нож,а?

В расширенных глазах брата плескались изумление и ужас.

— Да, Питер, этот древний артефакт до сих пор бродит посвету. Мне стоило больших трудов и средств добыть его — и я приберег егоспециально для тебя. Сегодня мы наконец сможем вместе закончить свой скорбныйпуть.

С этими словами он бережно завернул нож в ткань,присовокупив остальные подготовленные предметы: благовония, склянки сжидкостями, куски белой атласной ткани и прочие церемониальные принадлежности.Получившийся сверток отправился в кожаный портфель Лэнгдона, к масонскойпирамиде и навершию. Кэтрин, не в силах ничего поделать, смотрела, кактатуированный застегивает молнию портфеля и оборачивается к Питеру:

— Подержи-ка…

Он уложил тяжелый портфель Питеру на колени и начал рыться водном из своих ящиков. Послышалось металлическое звяканье. Вернувшись, он взялКэтрин за правую руку и провел какие-то манипуляции. Что именно он делал,Кэтрин не знала, зато Питер увидел — и тут же забился в своем кресле.

Она почувствовала внезапный болезненный укол в сгиб правоголоктя, и по телу начало растекаться непонятное тепло. Питер метался иполузадушенно хрипел, тщетно пытаясь выбраться из тяжелого кресла-каталки. Отлоктя до кончиков пальцев рука у Кэтрин странно онемела и стала холодеть.

Татуированный отошел в сторону, и тут Кэтрин наконец поняла,что привело брата в такой ужас. Из вены у нее торчала медицинская игла, какиеиспользуются, когда берут кровь на анализ. Однако шприца у этой иглы не было.Кровь свободно вытекала — из сгиба локтя струйка змеилась по руке на каменныйстол.

— Живой хронометр, — обернувшись к Питеру, пояснилтатуированный. — Через какое-то время, когда я попрошу тебя исполнить своюроль, ты вызовешь в своей памяти эту картину… Умирающую в темноте и полномодиночестве Кэтрин.

Лицо Питера исказилось невыразимым страданием.

— Она проживет еще около часа с небольшим, —прикинул похититель. — Если не будешь артачиться и мы управимся быстро, уменя останется достаточно времени, чтобы ее спасти. Но разумеется, если тывообще откажешься мне подчиняться… твоя сестра погибнет здесь одна.

Питер неразборчиво проревел что-то сквозь кляп.

— Знаю, знаю, — похлопав Питера по плечу,посочувствовал похититель, — тебе тяжело. Но не переживай. В конце концов,тебе ведь уже приходилось оставлять близкого человека в беде. — Помолчав,он наклонился к самому уху Питера. — Я, конечно же, имею в виду твоегосына Закари, которого ты бросил в тюрьме «Соганлик».

Питер дернулся, натягивая удерживающие его в кресле ремни, иснова попытался что-то прокричать сквозь кляп.

— Прекратите! — не выдержала Кэтрин.

— Я хорошо помню ту ночь, — с издевкой продолжалтатуированный, заканчивая сборы. — Я все слышал. Надзиратель предлагалспособ вызволить твоего сына, но ты предпочел преподать Закари урок… бросив егона произвол судьбы. Мальчишке урок пошел впрок, а? — Похитительухмыльнулся. — Он лишился — я обрел. — Вытащив из ящика льнянуюсалфетку, он затолкал ее Кэтрин в рот. — Смерть, — прошепталон, — не терпит лишнего шума.

Питер отчаянно забился в кресле. Однако татуированный, непроронив больше ни слова, выкатил его из комнаты спиной вперед, даваяпосмотреть на сестру прощальным взглядом.

Кэтрин и Питер посмотрели друг другу в глаза — в последнийраз.

И Кэтрин осталась одна.

Она слышала, как похититель везет Питера по лестнице, затемчерез металлическую дверь. Потом щелкнул замок в двери, которую татуированныйзапер за собой, и они выбрались наружу через потайной ход, замаскированныйкартиной. А спустя еще несколько минут донесся звук заводящегося двигателя.

Потом особняк погрузился в тишину.

Кэтрин лежала одна в кромешной тьме, истекая кровью.

Роберт Лэнгдон витал в бездонной пропасти.

Ни света. Ни звуков. Ни ощущений.

Бесконечная безмолвная пустота.

Мягкость.

Бесплотность.

Тело отринуло его. Он в свободном полете.

Материального мира больше нет. Время исчезло.

Теперь он — сознание в чистом виде… бестелесная субстанция,повисшая в пустоте бескрайней вселенной.

Модифицированный вертолет «UH-60» пронесся почти над самымикрышами просторных особняков Калорама-Хайтс, держа курс на координаты, выданныеотрядом подмоги. Агент Симкинс первым заметил черный «кадиллак-эскалейд», кривоприпаркованный на газоне у одного из домов. Въездные ворота стояли закрытыми, вдоме было темно и тихо.

Сато подала сигнал приземляться.

Вертолет жестко сел на газон перед домом, где, помимо«кадиллака», теснились другие автомобили, и среди них — седан частной охраннойслужбы с мигалкой на крыше.

Симкинс с отрядом выпрыгнули и, доставая оружие, понеслись ккрыльцу. Обнаружив, что входная дверь заперта, командир, приставив ладони кстеклу, посмотрел через окно внутрь. Свет в прихожей не горел, но на полувиднелся лежащий ничком человек.

— Черт! — прошептал он. — Это же Хартман.