О, так общаться с Ищущими Ветер определенно не стоит.

– Нет, – вступила Илэйн на удивление так же горячо, как и Чанелле. – Ищите на здоровье, если вам так нужно! Ты, Чанелле, и все Ищущие, вместе взятые. Обыщите Кэймлин до основания. А когда вы не обнаружите там ни Талаан, ни Мерилилль, ты придешь и извинишься за то, что назвала меня лгуньей. – Ну так же и было на самом деле. Или почти что так. У Илэйн проснулось неодолимое желание залепить Чанелле пощечину. Ей хотелось… Свет, ее гнев и гнев Бергитте словно подпитывают друг друга! Илэйн поспешно попыталась утихомирить свою ярость, пока она не переросла в открытое бешенство, но от этого ей внезапно захотелось зарыдать. С этой новой напастью пришлось бороться не менее отчаянно.

Мрачнее тучи Чанелле выпрямилась.

– Значит, вы заявляете, что мы нарушили сделку. Весь прошлый месяц, а то и больше мы вкалывали, как последняя матросня. Тебе не удастся выставить нас, не выполнив свою часть сделки. Ренейле, нужно сказать Айз Седай в «Серебряном Лебеде» – сказать, запомни! – что они должны выдать нам Мерилилль и Талаан или предложить другую плату, которую назначит Белая Башня. Конечно, полностью расплатиться они не смогут, но хотя бы начнут выплачивать долг.

Ренейле принялась отвинчивать серебряную крышку чернильницы.

– Не надо записок! – рявкнула Чанелле. – Отправляйся и передай им это сама. Живо!

Завинтив крышку, Ренейле склонилась в поклоне, едва не коснувшись пола, и дотронулась кончиками пальцев до левой части груди.

– Как прикажете, – прошептала она, ее лицо напоминало темную маску. Женщина поспешно отправилась выполнять распоряжение, припустив рысцой в ту сторону, откуда пришла, все так же зажав шкатулку под мышкой.

Все еще борясь с желанием ударить Чанелле и разрыдаться одновременно, Илэйн вздрогнула. Морской Народ отправляется в «Серебряный Лебедь» уже не в первый, даже не во второй и не в третий раз, но раньше они ходили просить, а не требовать. В гостинице сейчас обитали девять сестер – количество постоянно менялось, поскольку сестры то приезжали, то уезжали, – однако, если верить слухам, в городе были и другие Айз Седай. Илэйн беспокоило, что еще ни одна из них так и не появилась во Дворце. Илэйн сама старалась держаться подальше от «Лебедя», так как понимала, что Элайда мечтает заполучить ее, и поэтому не знала, кого поддерживают сестры из «Лебедя» и поддерживают ли кого-нибудь вообще. С Сарейтой и Кареане те держали рот на замке, словно мидии, и все же стоит ожидать, что кто-то из них в конце концов заявится во Дворец, по крайней мере, чтобы выяснить, что же стоит за жалобами Морского Народа. И вообще, что делает такое количество Айз Седай в Кэймлине, когда Тар Валон в осаде? Что является этому причиной? Она сама – первое, что приходит в голову. Эта мысль заставляла Илэйн обходить стороной всех Сестер, о которых не было доподлинно известно, что они поддерживает Эгвейн. Однако это не отменяет сделки, заключенной для того, чтобы помочь Айз Седай совладать с Чашей Ветров, так же как и не отменяет платы, которую Башня обещала выдать за эту помощь. Сгореть ей на месте, но эта новость станет подобна взрыву фургона с пиротехникой. Хуже. Десяти фургонов.

Глядя вслед убегающей Ренейле, Илэйн изо всех сил старалась угомонить бурлящие эмоции. И пыталась заставить себя говорить более или менее вежливым тоном:

– Если учесть все перемены, обрушившиеся на нее в последнее время, она неплохо держится.

Чанелле презрительно фыркнула:

– Так и должно быть. Каждая Ищущая Ветер знает, что ей суждено воспарить и камнем упасть вниз множество раз, прежде чем ее тело вновь обратится в морскую соль, – она обернулась, чтобы посмотреть вслед соплеменнице, и в ее голосе появились злобные нотки. Казалось, она обращается к самой себе: – Она упала с большей высоты, чем многие, и не следует удивляться, что приземление было отнюдь не мягким. Ведь она сама отдавила немало пальцев, пока… – она захлопнула рот и, надменно вскинув голову, смерила взглядом Илэйн, Бергитте, Авиенду и Рин, а потом даже каждую из телохранительниц, на случай, если кому-нибудь придет на ум фантазия прокомментировать ее слова.

Илэйн предусмотрительно промолчала, и, хвала Свету, все остальные поступили так же. Про себя она радостно отметила, что ей почти удалось справиться со своим нравом: плакать больше не тянуло и сказать что-нибудь такое, из-за чего Чанелле поднимет ор и уничтожит все плоды ее трудов, тоже. К тому же ей просто не приходило в голову, что же такое сказать на последнюю реплику собеседницы. Вряд ли злорадство по отношению к тому, кто, на твой взгляд, неверно распорядился положением, на ступень превышающее твое, входит в обычаи Ата’ан Миэйр. И все же это очень по-человечески.

Ищущая ветер оглядела Илэйн с головы до ног и нахмурилась.

– Ты вся промокла, – провозгласила она, словно только что это заметила. – В твоем состоянии вредно долго оставаться мокрой. Тебе нужно немедленно переодеться.

Илэйн запрокинула голову и пронзительно закричала, так громко, как только могла. Это был безумный вопль гнева и ярости. Она кричала, пока легкие не опустели, пока не стало тяжело дышать.

Повисла тишина. Все изумленно смотрели на Илэйн. Почти все. Авиенда зашлась таким диким хохотом, что бедняжке пришлось даже привалиться к гобелену, изображавшему всадников перед схваткой с леопардом. Одной рукой она обхватила себя за талию, словно у нее ныли ребра. Узы донесли до Илэйн веселье – веселье! – хотя лицо Бергитте было лишено всяких эмоций, словно лицо Айз Седай.

– Мне пора в Тир, – секунду спустя выдохнула Чанелле и зашагала прочь, не сказав ни слова и даже не пытаясь изобразить какое-то подобие поклона. Рин и Реанне поспешно присели в реверансе – обе избегали встречаться с Илэйн взглядом – и, сославшись на массу неотложных дел, сбежали.

Илэйн в свою очередь вперила мрачный взор в Бергитте и Авиенду:

– Если кто-нибудь из вас скажет хоть одно слово… – честно предупредила она.

Бергитте состроила до безобразия невинную мордашку – узы чуть ли не звенели от безудержного веселья, – и Илэйн обнаружила, что тоже борется с желанием захохотать. Авиенда готова была лопнуть от смеха.

Подобрав юбки и из последних сил пытаясь сохранить достойную мину, Илэйн направилась в свои покои. И если она и шла чуть быстрее, чем раньше, то лишь потому, что хотела поскорее расстаться с успевшей поднадоесть мокрой одеждой. И это – единственная причина. Единственная!

Илэйн охватила тихая и холодная ярость, от которой сводило скулы, – она заблудилась по дороге к собственным покоям. Эти комнаты принадлежали ей с тех пор, как она покинула детскую, но уже дважды, повернув за угол, она обнаруживала, что коридор ведет вовсе не туда, куда она думала. А широкие ступени с мраморными перилами вообще завели ее в другую сторону. Да сгореть ей не сходя с места, от беременности у нее сплошной туман в голове! Поднимаясь по очередной лестнице, Илэйн чувствовала, как узы наполняются удивлением и беспокойством. Кое-кто из телохранительниц уже тревожно перешептывались – слишком тихо, так что Илэйн не могла разобрать слов, – пока наконец знаменный Девора Зарбайан, худая салдэйка с холодными глазами, не одернула их. Даже Авиенда начала поглядывать на сестру с сомнением. Она же не собирается заблудиться в собственном дворце! – читалось у нее на лице.