Наконец из складок своей верхней одежды принц извлек длинный узкий ларчик красного лака, совсем простой.

– Это величайшее сокровище работы нашего прославленного художника.

Встав на колени, он поставил ларчик на маленький лакированный столик, внесенный двумя его служителями, благоговейно поднял крышку, достал из ларчика свиток и развернул его. Изнанка и кайма свитка были из тонкого шелка с изысканным узором, но сам свиток оказался всего лишь листом белой бумаги с тремя каракулями, выведенными черными чернилами. Принц держал свиток с таким почтением, словно это были мощи святого или оригинал Евангелия. Придворные начали перешептываться. «Подумать только, даже сиамские послы привозили подарки получше!» – шепнула мадам на ухо Лотте.

Его величество кивнул принцу, ничем не обнаружив своего разочарования или недовольства.

– Наши союзники, военные вожди гуронов!

В зал вступили плечом к плечу двое американских дикарей, постарше и помоложе, в расшитых бусами одеяниях из оленьих шкур, вооруженные массивными стальными ножами и щеголяющие шляпами парижской выделки. Входя в зал, они не сняли шляп, и никто не указал им на нарушение этикета. Они ни разу не поклонились; они ни разу не улыбнулась, хотя Мари-Жозеф показалось, что губы младшего едва заметно дрогнули. На лице гурона постарше залегли глубокие морщины скорби и тяжкого опыта, ибо он пережил разрушение своего селения, гибель своей семьи и своих близких. Выжившие представители его племени были союзниками французов ровно настолько, насколько был им Яков Английский и его двор в изгнании.

Двое слуг внесли в зал каноэ из бересты и положили к ногам короля. Молодой гурон развернул рубаху белой оленьей кожи; она была отделана бахромой и расшита иглами дикобраза, образовавшими сложные геометрические узоры.

Его величество улыбнулся:

– Вы присылали мне свивальники с бусами, когда я был младенцем. А теперь мне, старику, куда как пристал ваш дар – узорная рубаха, ни дать ни взять саван.

Старший гурон раскрыл небольшой кожаный сверток и извлек из него трубку, украшенную золотисто-коричневыми, с белыми кончиками перьями.

– Мы привезли вам трубку мира, – сказал молодой вождь на безупречном французском, – в ознаменование нашего союза.

Они сложили дары к ногам его величества.

– Ее величество царица Нубии!

Царица Нубии, с эбеновой кожей, волосами и глазами, была красавицей, равной которой Мари-Жозеф видеть не доводилось. Ее диадема состояла из множества крошечных золотых и лазуритовых бусинок, издававших мелодичный звон при каждом ее движении. Она была облачена в подобие льняной, тонкой, словно шелк, прозрачной туники, подчеркивающей очертания ее тела и нисколько не скрывающей его изгибы. Лишь широкое золотое ожерелье и золотой пояс таили от нескромных взглядов ее грудь и бедра. В тронный зал ее внесли на ложе восемь темнокожих служителей, за нею следовали четыре девы с опахалами, почти столь же пленительные, сколь и она. Еще четверо из ее свиты привели в тронный зал ее дары. Заметив их, придворные удивленно зашептались, ведь им не случалось видеть, чтобы лошади взбирались по дворцовым лестницам, и даже само появление этих необычайных полосатых лошадей, запряженных четверкой в охотничью колесницу, производило сильное впечатление. На золотых бортах колесницы были выгравированы сцены охоты на антилоп с гепардами. Целые пригоршни сердоликов, бирюзы и лазурита пришлось растолочь, чтобы придать цветам сверхъестественную насыщенность.

В зале раздался гулкий раскатистый рык. Мари-Жозеф испуганно затаила дыхание, решив, что это громко вскрикнула Шерзад и что все ее услышали, но тут придворные, стоявшие у входа, удивленно ахнули и попятились.

В тронный зал, стуча и скребя когтями по паркету, вступили шесть гепардов с пятнистой золотистой шкурой, сияющей ярче любого металла. На каждом красовался ошейник, усеянный драгоценными камнями, у каждого своими, а к ошейнику были прикреплены сразу два поводка, ведь каждого гепарда вели по двое охотников.

Все невольно отшатнулись, кроме мадам, а значит, и Лотты с Мари-Жозеф, ибо мадам гепарды совершенно очаровали.

– Вы прославились как доблестный охотник, – произнесла царица. – Я приношу вам в дар охотничью колесницу и созданий, способных догнать любую дичь, – гепардов, выросших на равнинах моей страны.

– Ваши дары столь же несравненны, сколь и ваша красота, великая царица, – учтиво поблагодарил его величество.

Мари-Жозеф опустила глаза: на место рядом с нею проскользнул граф Люсьен.

– Корабль отплыл, – тихо сказал он. – Но пожалуйста, не слишком тешьте себя надеждами.

– Мне остается только надеяться, – так же тихо возразила Мари-Жозеф.

Воспользовавшись тем, что глашатай стал зачитывать договор о сотрудничестве и взаимопомощи между Людовиком и папой и в зале надолго воцарился мерный гул латыни, Мари-Жозеф прошептала:

– Граф Люсьен, почему вы стали меня защищать? Почему вы стали защищать Шерзад?

– Потому что осознал вашу правоту. Если его величество прикажет зарезать русалку, то ничего не выиграет. Если сохранит жизнь морской женщине, получит огромный выкуп.

– Это единственная причина?

Не отвечая, Люсьен отвернулся и стал смотреть, как его монарх уступает часть своей власти Римско-католической церкви.

Мари-Жозеф ехала верхом на Заши по дорожке, проложенной вдоль Зеленого ковра. Посетители там и сям рассаживались на траве, устраивая пикники. Придворные его величества оставили сады, чтобы подготовиться к Карусели. То и дело слышалась камерная музыка, исполняемая скрытыми за подстриженными деревьями и кустарниками квартетами. Фоном для веселых мелодий и лепета фонтанов служил неумолчный скрип и стон насосов.

Неожиданно гармонию прелестного пейзажа и благозвучных мелодий нарушило появление тяжелой повозки: она неуклюже подкатила к самому фонтану Аполлона. Из нее выпрыгнули человек десять, вооруженных баграми и стрекалами. С крупного жеребца соскочил шевалье де Лоррен и возглавил шествие незваных гостей к шатру.

Мари-Жозеф пустила Заши галопом. У шатра она бросила наземь ящик для живописных принадлежностей, одним духом спешилась и, не привязывая Заши, бросилась внутрь:

– Сударь! Остановитесь, именем короля!

Лоррен отвернулся от лабораторного стола Ива:

– Пожалуйте ключ от клетки, мадемуазель де ла Круа!

– Время еще не пришло! Еще только полдень! Его величество обещал…

– Успокойтесь! Его величество приказывает морской твари исполнять акробатические трюки перед его гостями.

Он потряс прутья клетки:

– А ну, прыгни, морская тварь!

– Нет!

Шерзад высоко взвилась над водой и с шумом и брызгами низверглась, чуть было не разбившись о бордюр фонтана.

– Она не может прыгать, там совсем тесно, вы же сами видите, не надо тыкать в нее стрекалами!