произвол профессоров и их отказ допустить студентов в администрации вузов, навязывание ненужных предметов, что преподают им «выжившие из ума» профессора. Причём «жёсткость» устава выражалась в том, что в общежитиях можно было «любить» только до определённых часов. А что касается «ненужных предметов» – то любой студент с этим согласится. По большому счёту, все эти претензии были смехотворными, всё можно было решить путём переговоров. Ясно, что это был только предлог к началу «революции».

С февраля по апрель произошло 49 выступлений студентов, а 14 марта был даже проведён Национальный день действий студентов.

Арест шести активистов «Комитета защиты Вьетнама» привёл к тому, что 22 марта в Пантере митинг студентов перерос в столкновение с полицией. Было создано «Движение 22 марта», руководителем которого стал Даниэль Кон-Бендит или «Красный Дани», о котором я ещё скажу.

Но толчок к активизации революции положило заседание Бильдербергского клуба, состоявшееся в апреле в Монжраблане (Канада). Заседание было посвящено обсуждению мер, которые необходимо принять против де Голля. Одними из главных инициаторов этих мер были барон Эдмон де Ротшильд, покровитель Помпиду, глава одного из отделов ЦРУ Джеймс Энглтон, и представители «Моссад». Как вы думаете, знали ли студенты об этом заседании?

1 мая (день образования Общества иллюминатов Вейсгаупта) Национальный студенческий союз совместно с Национальным профсоюзом работников высшего образования, в ответ на арест в Париже т. н. «леваков», объявил начало студенческой забастовки. 3 мая студенты Сорбонны захватили университет. Одновременно объявили забастовку и другие профсоюзы.

В строгом соответствии с этой программой в мае 1968-го во Франции начались выступления студентов. Сначала – крайне левых, которые финансировались и координировались американской разведкой.

Во главе студенческих волнений в Нантере и в Сорбонне «волею обстоятельств» [299; с. 178] на руководящих постах в студенческих комитетах оказались представители СИ (их называли “lesenrages” – бешеные). Из Сорбонны Дебор послал в ЦК КПСС телеграмму: «Трепещите, бюрократы! Скоро международная власть рабочих Советов выметет вас из-за столов! Человечество обретёт счастье лишь тогда, когда последний бюрократ будет повешен на кишках последнего капиталиста! Да здравствует борьба кронштадтских матросов и махновщины против Ленина и Троцкого! Да здравствует восстание Советов Будапешта 1956 года! Долой государство! Да здравствует революционный марксизм! Оккупационный комитет автономной Сорбонны» [299; с. 179]. Ясно, что эти бредовые лозунги были «для публики».

Как-то одновременно вспыхнули протесты во всех университетах Парижа. А затем – в вузах всей страны. В столице страны центром возмущений стал Латинский квартал. Протестующие стали поднимать алые и чёрные знамёна – флаги левых и анархистов. Власти пробовали подавить протесты силой, арестовав почти полтысячи студентов в ночь с третьего на четвертое мая. Ранения получили триста пятьдесят человек (погибли пятеро, из них только один студент).

Студенты в ответ стали строить баррикады в Латинском квартале. Начался хаос. Студенты даже пытались формировать параллельные органы власти. Показательно, что среди студентов на баррикадах Парижа были десятки людей, связанных с ЦРУ и МИ-6.

Столкновения с полицией распространились практически на весь Латинский квартал; в них участвовало более 2 тысяч студентов.

Сегодня эти беспорядки назвали бы «цветной революцией». Не зря же Дебор вспомнил о событиях в Венгрии. Всё правильно: эти две «цветные революции» были инспирированы и профинансированы из-за рубежа.

Ситуационисты организовали «Движение университетских действий», которое занялось просвещением студентов: они приглашали различных лекторов, которые читали лекции определённой направленности.

7 мая бастовали уже все вузы Парижа, а на демонстрацию вышли более 50 тысяч человек.

Участница революции троцкистка Клэр Дойл пишет, что «революция разразилась подобно вулкану» [235; с. 6]. То есть как гром среди ясного неба, без причин. Ведь ещё в январе 68-го английская газета «Социалист Реджистер» писала: «В ближайшем будущем не предвидится кризиса капитализма, который мог бы толкнуть рабочих на забастовки». Во Франции же был экономический бум [235; с. 7].

Демонстранты вышли с антидеголлевскими лозунгами (которые, судя по качеству материала и художественному оформлению, изготавливались не один день, а задолго до событий): «Десяти лет достаточно!»; «Де Голль, до свидания!» и т. д. В разгар событий в забастовках и митингах по всей стране участвовало до 10 миллионов человек [235; с. 6]. К студентам присоединилось большинство предприятий, банков, остановился транспорт.

Де Голля события застали врасплох, он не контролировал ситуацию.

Д. Кон-Бендит

Зато ситуацию контролировали сотрудники ЦРУ. В начале мая на парижской квартире резидента ЦРУ американский полковник Грэхем изложил план действий: «Нужно, чтобы наши друзья провоцировали беспорядки между манифестантами и полицией. Разрушения и побольше раненных – сейчас они наши лучшие союзники. Необходимо вызвать реакцию “молчаливого большинства”, которое, почувствовав опасность, заставит де Голля изменить политический курс. Давление со стороны правых вынудит его уйти, освободив место для правительства, с которым будет легче договориться»; «Необходимо проникнуть в руководящие органы подрывных сил, чтобы оказывать на них влияние в нужном направлении» [90; с. 274]. И агенты взялись за работу: они давали студентам советы, как строить баррикады, готовить бутылки со взрывчатой смесью. Агенты спецслужб были даже в составе комитета Сорбонны [90; с. 274].

Вспомните Будапешт и Майдан – там тоже были и провокаторы, и баррикады…

Более того, один из главных лидеров студентов Даниэль Марк Кон-Бендит был провокатором.

Он родился в 1945 г. в Монтобане в семье немецких евреев, бежавших от нацистских преследований в 1933 г. во Францию. Кон-Бендит в 18 лет получил гражданство ФРГ и Франции, однако отказался от последнего, чтобы избежать призыва в армию.

В 1966 г. он вернулся во Францию и поступил в Парижский университет на отделение социальных наук. Вскоре после поступления в университет примкнул к крупной и влиятельной Анархистской федерации, которую покинул в 1967-м и вступил в небольшую анархистскую группу в Нантере.

В своих выступлениях он говорил о необходимости разрушить буржуазное общество, совершить революцию, а главная на сегодня цель студентов – свалить режим де Голля.

(Сегодня этот педофил и извращенец – «вечный» депутат Европарламента, возглавляет фракцию Партии зелёных (почему не голубых?)).

Беспорядки начались именно на социологическом факультете. Группа студентов во главе с Кон-Бендитом сорвала мантию с профессора Пьера Жюкмена. Он был не «просто» профессором, а депутатом Национального собрания и членом ЦК ФКП. Группа захватила конференц-зал и присвоила ему имя Че Гевары (знал бы Че, что его именем воспользуются педерасты…)

Здесь надо немного сказать об идеологии большинства студентов. Творцом этой идеологии был даже не Дебор – он был лишь тактиком – а немецкий еврей Герберт Маркузе (1898–1979) (интересно, знали ли это имя студенты? Ответ ясен). В начале 30-х он эмигрировал в США. В годы войны Маркузе руководил отделом Американской стратегической