может быть крайне полезным. Не стану же я предавать своих товарищей, если узнаю, что там какая-то беда намечается.

— А почему Хранителей вообще выбирают? — задала я вопрос, которым до этого мне казался само собой разумеющимся. Но на фоне рассказа Лео, все остальные звания не требовали каким-то испытании, да и занимают их куда дольше отведенных каждому Золотому гвардейцу четырех зим.

Лео всерьез задумался — кажется, до этого он также не сильно размышлял об этом.

— Говорят, традиция такая, еще с давних времен, — задумчиво протянул он. — Когда еще была Среднеземская Империя, Император лично отбирал себе десяток воинов, что обязаны были верой и правдой служить лишь ему одному. Однако в те далекие времена они часто умирали, могли предать своего господина, за что постигала предателей кара, а кто-то пользовался своим положением и предавался утехам так, что уже и меч в руках не могли держать. Потому и стал он выбирать только самых лучших, раз в несколько лет. Не обязательно новых — в процедуре отбора участвовали и действующие Хранители. Главное, чтобы они были достойны носить золотые плащи.

— А сейчас?

— И сейчас все так же. Хочешь не хочешь, а ты должен доказать, что достоит служить Императору. Действующий Хранитель Силы, Титус Мегелан, вот уже двадцать три года занимает свой пост. Ему, наверное, зим примерно, как Максимилиану, а сил в нем, такое чувство, что с каждым годом только добавляется — ни одного отборочного боя не проиграл за эти годы.

— Поэтому Хранители такие известные тут? — я многозначительно посмотрела по сторонам, где прохожие продолжали поглядывать на нас.

— А то, — брат самодовольно вскинул голову. — Каждый из Хранителей — тот, на кого будут ровняться, чьи имена войдут в историю. И не важно, сколько ты отслужишь в Золотой гвардии — год или тридцать, каждый твой поступок, каждое твое слово расценивают, как если сам Император действовал твоими руками и устами. А запятнывать Его честь — величайшее из преступлений.

И снова в голосе Лео звучал благоговейный трепет, одержимая вера в непогрешимость нашего правителя.

— В гвардии правда все так строго? — осторожно спросила я. — Отец как-то упоминал о чистках.

Гвардеец поморщился.

— Не совсем «чистки». Обычные проверки и инспекции. С соблюдением дисциплины в полках и когортах очень строго, а когда гвардейские комиссары находят нарушения, достается всем причастным. Разумеется, любое найденное нарушение в высших эшелонах сразу же становится поводом общественного обсуждения и порицания, и потому провинившийся, скорее всего, уже никак своего положения вернуть не сможет.

— Их… казнят? — с ужасом ахнула я. Тут же воображение в красках нарисовало картину, где Леонарда ведут на плаху за какую-то найденную мелочь. Например, за ношение личного герба…

— Редко, но бывает и такое, — спокойной кивнул тот в ответ. — Но чаще всего ждет разжалование и отправка в какой-нибудь из размещенных в провинциальном захолустье легион.

— На юг, например? — я нахмурилась, услышав пренебрежение, с которым брат произнес «провинциальное захолустье».

— Скорее на Север. Или на Восток, с кочевниками воевать. Не самая благодарная работенка, по слухам. В степях и пустынях жарко, на северных предгорьях — наоборот, холодно. Со снабжением проблемы, с местными тоже, и жалование мизерное.

Я лишь недовольно покачала головой. Лео расценил это, как мое неодобрение таких чудовищных наказаний. Ну и пусть — смысл пытаться ему объяснять, что задело меня на самом деле. Впрочем, по сравнению со Столицей, любой город в провинциях покажется захолустьем…

— Скажи… — начала я, понизив голос почти до шепота. — А про Черную гвардию это правда?.. Она и действительно существует?

— Конечно, — со всей серьезностью ответил он. — Отчитываются лично перед Императором и канцлерами. Но только это секретная информация.

Мои глаза расширились от ужаса, но я тут же недовольно пихнула брат в бок, когда он залился смехом.

— Ну я же серьезно! — насупилась я.

— Так и я тоже, — все с улыбкой продолжил он. — А будешь много вопросов давать, Император лично подошлет черной-черной ночью гвардейца в черном-черном одеянии… Ладно, не дуйся. Шучу я. Если Императору потребуется кого-то убрать, ему для этого не нужен целый легион наемных убийц, — он фыркнул, и, возможно, то была игра света, но тень промелькнувшего страха и подозрительности скользнула по его лицу. — Мне казалось, ты уже выросла из этих сказок.

— Некоторые в это до сих пор верят, — я нарочито небрежно повела плечами. — Не могла же я упустить возможность порасспрашивать об этом человека, так близкого к вершухке власти… Ну и, кажется, я выиграла спор у Ари.

Последняя моя фраза, которая, разумеется, была лишь ложью, заставила Лео чуть заметно выдохнуть и рассмеяться. И все же я не могла отделаться от чувства, что брат что-то скрывает. Разговор о Черной гвардии явно был ему некомфортен, а потому я больше не заводила об этом разговор, раз уж все так удачно свелось в шутку.

Дорожка привела нас вглубь квартала, где начинались все известные имперские достопримечательности. Вокруг были музеи, галереи и выставки, театры и музыкальные залы — любой культурный досуг для столичных жителей. Висели вывески афиш, рассказывающие о грядущих развлекательных представлениях, танцевальных постановках, музыкальных выступлениях и о спортивных состязаниях, которые имперцы так любили. То и дело архитектурные ансамбли разбавлялись парками и скверами, где летом, как я помнила, могли выступать поэты или даже устраиваться целые спектакли в небольших открытых амфитеатрах. Сейчас же, когда до первой зелени было еще месяца три, лавочки пустовали, но широкие площади и улицы все равно были полны разномастным народом.

То и дело на многолюдную толпу взирали запечатленные в камне герои Империи — легаты верхом на вздыбленных жеребцах, ученые мужи и дамы со своими открытиями, музыканты и художники, поэты и архитекторы, министры и сенаторы. Само собой, каждая скульптура, будь то ростовая статуя или бюст, была выполнена с таким высочайшим мастерством, что можно было разглядеть каждую складку одежды, каждую морщинку на лице, каждую мышцу под кожей. От всего этого однообразия одухотворенных и возвышенных выражений мраморных идолов, мне становилось все неуютней с каждой минутой.

Внезапно Лео потянул меня за руку в сторону показавшегося за углом большой площади, которую мы только что миновали, строения примерно в пять этажей, увенчанного высокими шпилями.

— Пойдем, — весело сказал он. — Покажу тебе Триумфальный Зал, мое любимое место.

В большой галерее вдоль длинного коридора были выставлены очередные памятники, а на стенах висели портреты. Стоило подойти поближе и прочитать сводку на небольшой металлической табличке становилось понятно, что перед нами очередной ряд живших и воевавших пять веков тому назад офицеров.

По правде сказать, почему брат решил отвести