его банда убили одиннадцать наших людей, вырвали их чертовы внутренности и написали их кровью название своей банды прямо на гребаной улице. Отец справлялся с основной тяжестью своего положения. Он пока не пытался захватить мою территорию, но мы были готовы к тому, что он это сделает. Я вербовал бойцов налево, направо и в центре, и если он хотел войны, то выбрал не ту гребаную команду.

— Прошлой ночью Шону был нанесен удар. Мы хорошо донесли сообщение до адресата, но гребаный подонок так просто не сдается. Если он двинется на юг, мне нужно, чтобы вы были наготове, — сказал папа.

— Мы справимся с ним, — прорычал я. — Ты хочешь, чтобы я приехал туда? — Спросил я, хотя мысль о том, чтобы оставить Роуг здесь, причиняла мне боль. Но у меня были обязанности, которые я не мог игнорировать, и, если отцу нужно было больше людей на передовой, я буду первым, кто вызовется добровольцем.

— Нет, мальчик, — прорычал он, и я возненавидел то, что он все еще называл меня так. — Как Сансет? Маверик еще не остыл?

Джей-Джей закатил глаза, и мне пришлось с этим согласиться. Мой отец так и не понял, что Маверик — псих-предатель, который никогда не вернется домой. Он все еще надеялся, что я смогу приструнить этого засранца, что бы, блядь, это ни значило. Маверик никогда не был смирным, но отец, похоже, не помнил, как все было на самом деле.

— Он наш враг, — прошипел я. — На днях он и его банда убили восьмерых наших людей. Он отрубил голову Джону Мерклу.

— Вот черт, — вздохнул папа. — Меркла так просто не заменишь.

— И это все, на что тебе не насрать? — Спросил я.

— У Маверика просто истерика. Он всегда был таким в детстве.

— Прошло десять лет, — сказал я раздраженно, прикусив язык. — В один прекрасный день умру либо я, либо он. — Я почувствовал вкус крови во рту и понял, что прикусил слишком сильно.

— Да, и именно поэтому я уже устал от того, сколько времени уходит на то, чтобы заключить с ним мир, — сказал папа грубым тоном, от которого у меня заколотилось сердце. Лютер был самым страшным ублюдком на тихоокеанском западе, но я больше не был ребенком, которым он мог командовать. В последнее время моя репутация была такой же ужасной, как и у него, и я не собирался выслушать эту чушь.

— Он покойник, — прорычал я.

— Он твой брат, — настаивал папа. — Мы, блядь, семья. Арлекины не убивают «Арлекинов».

— Он — «Проклятый», — огрызнулся я, и моя кровь закипала. — Он начал эту войну, а я положу ей конец, пустив пулю ему в череп.

— Следи за своим языком, сынок, — предупредил отец. — Убьешь его, и будут последствия.

— Ты, блядь, бредишь, — огрызнулся я. — Он не тот ребенок, которого ты воспитывал, почему бы тебе не приехать сюда и не посмотреть, как быстро он направит пистолет в твою голову? — Горячо сказал я, а Джей-Джей с Чейзом переглянулись. Но я знал, что мой отец на самом деле не приедет сюда в ближайшее время. И даже если бы он это сделал, я был бы хорошо осведомлен. Я бы спрятал Роуг прежде, чем он окажется в десяти милях от Сансет-Коув.

— Он сбился с пути, — настаивал папа, и его резкий тон говорил о том, что он не потерпит, чтобы ему перечили по этому поводу. В любом случае, я пытался уже сотню раз, и не знал, почему меня это все еще беспокоит. Но рано или поздно ему придется столкнуться с трупом Маверика или меня. Я не мог представить, чтобы это закончилось по-другому.

— Боже, если бы эта гребаная девчонка не заморочила вам всем головы, мне бы не пришлось разбираться с этим дерьмом, — пробормотал папа, и у меня в груди все сжалось.

— Ну, я мог бы сказать то же самое о том, что ты отправил Маверика в тюрьму, — выпалил я, и на линии воцарилась ледяная тишина.

Я помнил день, когда забрали Рика, так живо, словно это было запечатлено у меня перед глазами. Я думал, что потеря Роуг разбила мое сердце так глубоко, как только возможно, но оказалось, что там еще остались осколки, которые ждали своего часа. Моего приемного брата отправили в тюрьму за убийство Акселя, и мне пришлось сказать ему, что я ничем не могу помочь. Посмотреть ему в глаза и позволить копам увести его. Я злился на него за то, что он рисковал жизнью Роуг, разыскивая ее, даже после того, как отец пригрозил убить ее, если мы осмелимся попытаться. Но эта злость прошла бы. Тогда он все еще был моим братом. И я знал, что подвел его, но, блядь, другого выхода не было. Даже если бы я обеспечил ему алиби на время убийства Акселя или сам предложил отбыть этот гребаный тюремный срок, у отца уже были в кармане все копы в городе. Сделка была заключена. Изменить ее было не легче, чем обрушить небо в тот день. Я знал, что он будет зол, когда выйдет из тюрьмы, но не ожидал…

Я прижал пальцы к глазам, прогоняя призраков своего прошлого. Теперь было слишком поздно сожалеть и испытывать вину. Маверик изменился. Он не был моим братом. Он был моим врагом. И у меня были шрамы, подтверждающие это.

— Ну, может быть, этой твоей сучке не следовало убивать одного из моих людей, — усмехнулся папа, и от слова «сучка» у меня встали дыбом волосы и заскрежетали зубы. — В любом случае, я не хочу говорить о каком-то давно забытом призраке, я звоню по поводу сделки с Торресами. Они хотят провести с нами пробную поставку. Нам нужно переправить сто килограммов в ближайшие пару недель, и я хочу, чтобы груз прибыл на пристань. Я хочу, чтобы ты организовал его получение. Тебе понадобится фургон и несколько крепких людей там в следующий четверг в три часа ночи.

— Понял, — коротко сказал я, переключая свои мысли на бизнес. — Я попрошу Паскаля разместить его на складе. У тебя есть покупатели?

— Пока нет, я работаю над этим. Скоро позвоню.

— Хорошо.

— Люблю тебя, пацан. — Он повесил трубку прежде, чем я ответил, потому что я никогда не отвечал ему тем же, и ему это не нравилось. Я перестал это говорить в тот же день, когда он отослал Роуг.

Иногда я был чертовски уверен, что ненавижу его, иногда он был мне безразличен, но иногда я скучал по нему.

— Роуг кастрирует нас, когда узнает, что мы