от чего сойти с ума. «Было бы отчего прийти в полное отчаяние… если бы не верить в то, что подлинная Христова истина всегда связана со свободой».

В России сегодня мы переживаем медленное и чрезвычайно трудное, связанное с ошибками и падениями, продвижение к этой свободе. И надо надеяться, что у нас есть будущее, которое будет отличаться толерантностью и добрыми доверительными отношениями между так не похожими друг на друга людьми, принадлежащими к разным конфессиям и религиям, к разным социальным слоям и народам, к разным языкам и культурам.

Публикуется по: Чистяков Г.П., свящ. Вера и толерантность // Толерантность: объединяем усилия. Материалы конференции. М., 2002. С. 68–79.

«О соединении всех»

М не вспоминаются 1970-е годы, эпоха митрополита Никодима и кардинала Иоганна Виллебрандса, когда казалось, что не только враждебность, но и просто настороженность в отношениях между католиками и православными окончательно ушли в прошлое. В Москву прилетали кардиналы в красных сутанах и участвовали в богослужениях в Елоховском соборе. Папе Павлу VI с амвона провозглашались многия лета, а православные старушки брали благословение у католических иерархов и у простых латинских батюшек, как, например, у отца Жака Лёва, и всё это никому не казалось странным. Никто в России не собирался объединяться с католиками (а на Западе – с православными) в какую-то одну структуру, но в большинстве своем мы тогда прекрасно понимали, что времена религиозных войн прошли и прошли безвозвратно. Стало ясно тогда и то, что в главном мы, христиане разных исповеданий, едины, что разъединяют нас и противопоставляют друг другу только частности, но не суть нашей веры.

Все православные люди с радостью принимали подарки из Брюсселя, книги от Ирины Михайловны Посновой, тайно привозившиеся в СССР западными дипломатами: Библии, которые так и назывались «брюссельскими», два разных издания Нового Завета, акафистники, молитвословы, «Цветочки» святого Франциска и «Путь к спасению» Феофана Затворника, а также благоуханную книгу Сергея Большакова «На высотах духа», в которой рассказывается о делателях Иисусовой молитвы в монастырях и в миру. И никто не пугался оттого, что издательство «Жизнь с Богом» было католическим и существовало на деньги Ватикана.

«Мы приходим к мысли о необходимости интегрального христианства, включающего всю гамму духовных путей и переживаний», писал именно в эти годы о. Александр Мень. «Причины раскола, – утверждал он, – лежат вне чисто духовной сферы». В сущности именно к такому выводу пришли тогда и Папа Павел VI вместе с Патриархом Афинагором. Это они (Папа и Патриарх вместе со своим Синодом) 7 декабря 1965 года торжественно заявили, что «твердо решили не упускать ни одной возможности к проявлению жестов, вдохновленных любовью, которые могли бы содействовать развитию начавшихся братских отношений между Римско-католической церковью и Константинопольской православной церковью».

Патриарх и Папа, имея в виду взаимные анафемы, которые обрушили на головы друг друга православные и католики в 1054 году, заявили, что они «сожалеют об оскорбительных словах, о необоснованных упреках и осудительных жестах, которые как с одной, так и с другой стороны окрасили собою печальные события того времени» и подчеркнули, что «желают изъять из памяти и среды церковной акты отлучения, которые затем последовали и воспоминание о которых до наших дней служит препятствием к сближению в духе любви, и предать их забвению». Так, по сути дела, был положен конец почти тысячелетней схизме, разделившей католиков и православных, а шире – Восток и Запад.

Понятно (и Папа с Патриархом прекрасно это сознавали), что «этот жест справедливости и взаимного прощения» был «недостаточен для того, чтобы положить конец разногласиям, как древним, так и недавним», но начало подлинному миру между христианами, о котором молился Сам Иисус в Гефсиманском саду, говоря «да будут все едино», в этот момент уже было положено. «Я верю, – писал приблизительно в эти годы о. Александр, – что молитва “о соединении всех” обретет силу, когда перестанет быть только формулой, а наполнится живым конкретным содержанием». Именно это живое содержание литургической молитвы о соединении всех, звучащей не случайно, наверное, в самом начале Обедни, почувствовали мы в конце шестидесятых и в семидесятые годы. Это было, действительно, время, когда христианство стало осознавать себя интегральным и, по словам о. Александра Меня, «включающим всю гамму духовных путей и переживаний».

Это были годы, когда «Цветочки» читались наравне с Летописью Серафимо-Дивеевской обители, а святой Франциск или Тереза из Лизьё стали восприниматься как «наши» святые – не чужие, не западные, не римские, но именно наши. «Повесть об одной душе» святой Терезы переписывалась на машинке и тайно от начальства и «органов» размножалась на ротапринте (который был аналогом современного ксерокса) так же часто, как и книга Александры Ярмолович об отце Алексии Мечёве или знаменитая «Невидимая брань» Никодима Святогорца.

Католиков, а в особенности греко-католиков, то есть католиков восточного обряда, ненавидела советская власть. Но мы-то прекрасно понимали, что эта ненависть объясняется только тем, что Папа и Ватикан не верят россказням агитаторов-пропагандистов о том, как хорошо и прекрасно живется верующим в СССР, а постоянно требуют от советского руководства изменения политики по отношению к религии и отказа (хотя бы частичного) от агрессивного государственного атеизма. Именно этого потребовал в 1967 году Павел VI, когда его в Ватикане посетил Н.В.Подгорный.

* * *

Сегодня ситуация изменилась. Об экуменизме говорят мало и, скорее, с осуждением. Я объясняю это тем, что вышедшее наконец на свободу после того задавленного состояния, а попросту – рабства, в котором оно пребывало в годы советской власти, сознание православного человека сегодня более всего озабочено самоидентификацией, поисками ответа на один вопрос: что такое православие. Но как можно понять самого себя? Прежде всего, дистанцировавшись от иного, от другого, от того, кто почему-то молится и осеняет себя крестным знамением как-то по-другому. Думаю, что именно этим объясняется распространенное среди православных людей сегодня нежелание вести братский диалог с католиками и протестантами, доходящее порою до того, что всё католическое объявляется еретическим, ложным, а, главное, не представляющим никакого интереса для православного человека. Католичество кажется многим сегодня опасным только по той причине, что человек, лишь недавно открывший для себя православие и еще не вполне понимающий, что это такое, боится, что знакомство с католичеством или протестантизмом отвлечет его от главного – от его врастания в православие.

При этом как-то нелепо забывается, что католики и протестанты православным не враги, но надежные и испытанные в годы гонений друзья. Бенедикта XV называли даже «русским Папой» за то, что он пытался спасти Николая II и его семью и