поручил государственному секретарю Ватикана кардиналу Гаспари послать Ленину телеграмму, где были следующие слова: «Из осведомленного источника сообщают, что члены Вашей партии преследуют служителей Бога, особенно исповедующих православие. Святой отец Бенедикт XV заклинает вас строжайше приказать, чтобы воздавалось должное уважение священникам, к какой бы религии они ни принадлежали». Узнав об этой телеграмме, митрополит Владимирский и Шуйский Сергий (будущий Патриарх) от имени Священного Синода отправил благодарность Римскому Престолу за заступничество и был вскоре арестован ЧК, а святой Патриарх Тихон в письме к латинскому митрополиту фон Роппу писал, что «все православные были весьма утешены, узнав из газет, что Римский Первосвященник поднял, через посредства кардинала Гаспари, Свой голос пред Чичериным по поводу гонений на русскую Церковь».

Наконец, узнав о голоде в Поволжье, 5 августа 1919 года Бенедикт XV обратился с призывом ко всем цивилизованным нациям собирать пожертвования для голодающих. 21 декабря 1921 года Папа передал доктору Фритьофу Нансену, Верховному комиссару по снабжению России продовольствием, 500 тысяч лир для оказания помощи всем нуждающимся «без различия вероисповеданий». Наконец, когда Патриарх Тихон был арестован, именно Бенедикт XV требовал его немедленного освобождения. И это только малая толика фактов, говорящих о том, как реагировала Католическая Церковь на преследования верующих в советской России. Вспомним и о том, кто в течение всего периода коммунистического рабства издавал и тайно переправлял в СССР книги Священного Писания – католики и протестанты. А уж если вспомнить о том, кто первый, выступая по советскому телевидению, призвал на своих слушателей благословение Божие, то придется признать, что это был президент США Рональд Рейган, верующий христианин, протестант.

Официальный представитель Святого Престола в России архиепископ Антонио Меннини заметил недавно, что наша задача как верующих заключается в том, чтобы «не пытаться сделать других такими же, как мы сами, но разделять вместе с ними преображающую радость знания Бога и общения с Ним, чтобы другие могли стать самими собой, настолько же непохожими на нас, насколько они уникальны в глазах Бога». «Особенно сегодня, в раздираемом раздорами и противоречиями мире, – сказал Меннини, – христианские Церкви призваны возглашать спасительную тайну Воскресения Христова». Говоря о необходимости восстановления церковного единства, он подчеркнул, что «не через единообразие мы можем стать едиными, но через то единение, которое возможно только через уникальность». «Подобно тому, как отдельные звуки составляют аккорд», – добавил он. И как тут вновь не вспомнить о словах о. Александра Меня «о необходимости интегрального христианства, включающего всю гамму духовных путей и переживаний».

Христианский Запад уже готов к тому, чтобы становиться богаче за счет духовных сокровищ Востока. На французский, английский, итальянский языки уже давно переведены такие книги, как «Откровенные рассказы странника», «Моя жизнь во Христе» Иоанна Кронштадтского и многие другие. Преподобный Серафим Саровский почитается на Западе наравне с католическими святыми. В его честь называются храмы, его иконы распространены повсеместно, а целые монашеские общины считают его своим небесным покровителем. Поэтому неуместными выглядят слова современного российского исследователя о том, что «Преподобный Серафим – это то, что мы предъявляем всему западному, отпадшему от православия миру, который глух и слеп к Фаворскому свету Преображения». Преподобный Серафим – не только любимый святой о. Всеволода Рошко, который был католиком восточного обряда, но и тысяч французских, итальянских и др. католиков, многие из которых специально приезжают в Россию, чтобы побывать в Дивееве и приложиться к его мощам.

В начале девяностых годов у нас, в Библиотеке иностранной литературы, была организована книжная выставка, посвященная католической литературе Франции. Среди привезенных книг было иллюстрированное жизнеописание преподобного Серафима, написанное специально для французских детей. Как можно после этого говорить, что Запад глух к заветам саровского старца? Что же касается Фаворского света, то нельзя не отметить, что творения Григория Паламы давно уже переведены на западные языки, а католические богословы давно включили их в число тех духовных сокровищ, которыми гордится западное богословие. Для того, чтобы это понять, достаточно прочитать рецензию кардинала Шарля Журнэ на вышедшую в 1959 году по-французски книгу о. И.Мейендорфа о Григории Паламе. И вообще говорить о том, что Запад отпал от православия, по меньшей мере смело. Католические, англиканские и протестантские богословы относятся к православию с величайшим уважением и, я бы сказал, благоговением. Это я могу сказать как человек, которому постоянно приходится читать на Западе лекции по православной духовности.

При открытии второй сессии Ватиканского Собора (29 сентября 1963 года) Папа Павел VI подтвердил совместную с другими Церквами ответственность Католической Церкви за церковные расколы. Обращаясь к присутствовавшим на Соборе представителям христианских Церквей, Папа сказал: «Наш голос дрожит, наше сердце сильнее стучит, ибо их присутствие здесь является для нас невыразимой радостью и источником огромной надежды, так как разделение доставляет нам глубокую боль. Если следует нам приписать вину за этот раскол, то покорно молим Бога об отпущении вины и просим также этих братьев о прощении, если они чувствуют себя обиженными нами. Что же касается нас, то мы готовы простить принесенное Церкви зло и забыть об огромной боли, причиненной длительным расколом и разделением. Чтобы Отец на небесах с милостью принял эту нашу декларацию и возвратил подлинный братский мир между всеми нами…»

Не случайно 9 августа 1978 года Патриарх Пимен, совершая литию по новопреставленном Павле VI в Богоявленском патриаршем соборе, сказал, что покойный Папа «деятельно способствовал тому, чтобы католическо-православный диалог любви мог перейти в диалог богословский, на пороге которого по милости Божией мы сегодня находимся»[39]. Патриарх подчеркнул, что в годы понтификата Павла VI «установился тот братский характер отношений между Русской православной и Римско-Католической церквами, какой ныне нас глубоко радует».

Читая письма, которыми обменивались отцы Александр Мень и Всеволод Рошко, живший в Иерусалиме и бывший католическим священником византийского обряда, нельзя не поразиться тому, что о. Всеволод с удивительным упорством отстаивает восточную точку зрения и, я бы сказал, зачастую несправедливо критикует западную духовность. Так, например, он пишет, что у католиков латинского обряда есть свой «особый молитвенный путь… который сопровождается… к сожалению, забвением общественной молитвы». «Иногда католики, – продолжает о. Всеволод, – молятся вместе, но это еще не значит, что их молитва общая». Думается, что этот упрек несправедлив. Литургия часов, которую предписано вычитывать каждому католическому священнику, по сути своей ничем не отличается от вечерни, повечерия, полунощницы и утрени, то есть служб, собранных в славянском Часослове. Утреня, laudes, вечерня и комплеторий – это всегда общая молитва, которая непременно совершается всеми братьями в монастыре и только приходским священником вычитывается в одиночку, но и здесь он, молящийся