Бинни представлял разнообразные жуткие картины. И это, как оказалось, был вернейший способ обрести недюжинную смелость. Вскоре Бинни понял, что все попытки напугать себя тщетны. Даже чужеродная угроза в лице двуглавого чудовища несколько поблекла. Конечно, чудище не было человеком, но вело себя совсем как зеваки в Кони-Айленде. Вот только оно явно не понимало, чего хотел Бинни…

Бинни указал на себя, на ближайшее к нему крыло и на дно колодца. Двуглавое существо немедленно подхватило Бинни и расправило крылья. Он был так удивлен, что почти оторвался от Сьюзен — рука девушки выскользнула из его пальцев, — однако тут же сумел схватить ее за запястье. Но хватка с каждым мигом ослабевала.

Стеная, Бинни свободной рукой яростно лупил по удерживавшим его когтям. Крылатый, явно придя в удивление, вновь приземлился на крышу, отпустил Бинни и воззрился на него широко распахнутыми глазами.

— Глупая образина! — выдавил Бинни, прижав к себе обмякшую Сьюзен. — Будь ты проклят… Нет, нет. Нельзя злиться. Это… Это смешно. Да-да, обхохочешься. О боже!

Безмолвная Сьюзен как раз потеряла сознание. Бинни смог расстегнуть ее пояс и завязать один конец на своей талии, а другой — на ее талии. Затем он сел, крепко обняв Сьюзен одной рукой, и повторно указал вниз.

На этот раз головы смотрели на него с полнейшим недоумением. Похоже, они уже уяснили: ни в коем случае нельзя делать так, как он показывает.

— Урдл а дри, — сказала одна голова. — Дри ворн.

Тут у Бинни возникла новая идея. Подражая, насколько можно, странному тонкому голосу, он пропищал:

— Урдл а дри!

Крылатые тут же пришли в неистовство, возбужденно запорхали и запрыгали, совершая причудливые неуклюжие движения. Из раздутых губ вырвался необычный свист.

«Что ж, — подумал Бинни, — вот мы и подружились, по крайней мере». И пропищал, завершая свою фразу:

— Дри урн!

Вмиг воцарилась мертвая тишина. Крылатые вновь обступили их и вперились в Бинни пустыми бессмысленными глазами. Они не шевельнулись, даже когда коммивояжер яростно выругался, грозя им кулаком. Затем он одумался и простонал:

— Нет. Не злиться. Не злиться!

Закрыв глаза, Бинни глубоко вдохнул и начал считать про себя. Дойдя до тридцати, он приоткрыл глаз, увидел все те же ничего не выражавшие лица и закусил губу. Хоть бы эти твари что-то делали! Почему они просто стоят с глупым видом? Чего они ждут? Что им нужно? Думают, у Бинни вырастут крылья и он улетит?

— Не злиться. Раз, два, три, четыре… Очень хорошо, что Сьюзен без сознания. Если она впадет в истерику и попытается уйти от меня…

Как по команде, Сьюзен очнулась и начала вертеться. Бинни напрасно пытался ее успокоить.

— Сьюзен, все хорошо, просто расслабься…

Но та бросила быстрый взгляд на двуглавое чудище, вскрикнула и стала вырываться из рук Бинни с удвоенной силой. Мужчина почувствовал укол раздражения и нервно рявкнул:

— Тихо! Мне нельзя… — Тут он оборвал сам себя. — Не злиться. Раз, два, три… Сьюзен, хватит… Четыре, пять, шесть…

— Отпусти меня! Ох!

— Урдл а дри? — вежливо поинтересовался крылатый.

— Заткни… Семь, восемь, девять…

— Дри ворн.

— Не злиться. Десять, одиннадцать… Ай!

Проявив удручающую несдержанность, Сьюзен вонзила свои маленькие белые зубы в предплечье Бинни.

— Ах ты, маленькая… — Бинни едва не вышел из себя, но вдруг, слепо моргая от боли, посмотрел на испуганную Сьюзен и забормотал: — Я люблю тебя. Люблю тебя. Я тебя люблю!

После чего немедленно доказал свою любовь, нокаутировав даму сердца. Удар был аккуратным, метким, прямо в челюсть. Все потому, что Бинни бил с полным самообладанием, не гневаясь, а только слегка печалясь.

Сьюзен поникла. Глубоко огорченный этим, Бинни снова спрятал ее бесчувственное тело в своих спасительных объятиях. Взглянув на нечеловеческие лица, на которых был написан интерес, он обреченно понял, что его никто не собирается убивать. И снова принялся считать…

Огромное красное солнце заслонило собой все части багрового неба, доступные взгляду, а Бинни все так же вел счет. Мир словно замер. Двуглавые так и стояли, ничего не делая, лишь раздражая своим видом Бинни, который по-прежнему не мог позволить себе разозлиться. Им бы только спуститься вниз, на уровень земли! Но без крыльев надежды не было.

Сколько это будет продолжаться? Если они застрянут здесь на несколько дней, то умрут от голода — либо Бинни совсем ослабнет и выпустит Сьюзен из рук. Неужели крылатые создания совсем ничего не понимают?

— Ты и твой чертов удрл-дри, — с горечью прорычал Бинни. — Что за слова-то такие?

— А ньяста, — услужливо подсказала одна голова.

Время истекало, Бинни чувствовал, что ему все труднее сдерживаться. Вдобавок Сьюзен рано или поздно придет в себя, а он не мог бить ее постоянно. Вот был бы какой-нибудь способ…

Бинни обратился к своей памяти. С крыши никак не спуститься. Если же он материализуется в двухстах футах над Нью-Йорком, итог будет плачевным. А вдруг… а вдруг что-нибудь помешает падению? Но что именно? Что…

Вода!

— О-го-го! — с чувством проговорил Бинни.

Ну конечно! Падение в воду с высоты двухсот футов — это опасно, не очень приятно, но не смертельно. Особенно для Бинни, ведь вода была его стихией. Ближайшим к нему водоемом — в земном измерении — был Гудзон.

Но как его отыскать? Как вычислить правильное место, где Бинни сможет разозлиться, вернуться на Землю и аккуратно ухнуть в глубокую воду? Без ориентиров… Хотя был же ориентир: площадь-полумесяц! Бинни знал, что она совпадала с выездом из тоннеля Холланда. Значит, нужно всего лишь встать у внутреннего изгиба полумесяца, повернуться к нему спиной и пройти… Сколько? Какова длина тоннеля Холланда? Бинни попытался вызвать этот образ в сознании и внезапно увидел себя, сидящего в автобусе с болтливым седым Деннлером и считающего металлические двери. Сто девяносто пять дверей, плюс-минус несколько — погрешность уже не важна. Кажется, двери отстояли на сорок футов друг от друга. Получается, длина тоннеля — ну-ка, посчитаем — около восьми тысяч футов. Отойдя на четыре тысячи футов, Бинни оказался бы примерно на середине реки — в другом мире, конечно же.

Вот и способ! Бинни встал и закинул на спину обмякшее тело Сьюзен. Она оказалась совсем не тяжелой, но и сам Бинни не был тяжеловесом. Доковыляв до края полукруглого отверстия в крыше, он посмотрел вниз и развернулся. Шагая, он скрупулезно вымерял расстояние: два шага — пять футов… десять футов… пятнадцать, двадцать…

Пройдя тысячу шестьсот шагов, Бинни остановился. Крылатые следовали за ним на небольшом расстоянии, вопросительно чирикая:

— Дри? Урдл дри?

— Себя урдл дри, — сказал Бинни, наконец-то отыскав нужное место.

Если его