Он помолчал и добавил:

— Что касается капитана Рэндолла, это особый разговор.

— Ты имеешь в виду, что теперь он будет разыскивать тебя упорно, узнав, что ты здесь?

Он кивнул с отсутствующим видом, глядя на огонь.

— Да… он… с ним дело сугубо личное, как ты понимаешь.

— Мне ужасно жаль, Джейми, — сказала я, но он только махнул рукой в ответ на мои слова.

— Если бы это касалось только меня, я больше не стал бы об этом разговаривать. Но раз уж мы об этом заговорили… — Он кинул на меня быстрый взгляд. — Я тебе скажу, что чуть не умер, когда увидел, как эта скотина хватает тебя своими лапами.

Он теперь снова смотрел на огонь с мрачным видом — словно заново представляя себе происшедшее днем.

Я хотела было сказать ему о… затруднениях Рэндолла, но побоялась, что так выйдет хуже, а не лучше. Мне отчаянно хотелось обнять Джейми и попросить у него прощения, но я не смела до него дотронуться. После долгого молчания он вздохнул и встал, похлопывая себя ремнем по ноге.

— Ну вот, — сказал он. — Самое лучшее поскорее с этим покончить. Ты причинила серьезные неприятности, не выполнив того, что я тебе велел, и я должен наказать тебя за это, Клэр. Вспомни, что я тебе сказал, когда уезжал сегодня утром.

Я это прекрасно помнила и поспешно отодвинулась по кровати к стене и прижалась к ней спиной.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты отлично знаешь, что я имею в виду, — твердо ответил он. — Встань на колени возле кровати и подними юбки.

— Ничего подобного я не сделаю!

Я вцепилась обеими руками в кроватный столбик и забилась потеснее в угол.

Джейми некоторое время рассматривал меня прищуренными глазами, явно соображая, как быть. Мне пришло в голову, что воспрепятствовать ему сделать со мной то, что он намерен, невозможно — он тяжелее меня по крайней мере на пять стоунов. Он в конце концов предпочел увещевание действию, отложил в сторону ремень и передвинулся поближе ко мне.

— Послушай, Клэр… — начал он.

— Я же сказала, что сожалею! — перебила я его. — И это в самом деле так. Я больше никогда так не поступлю!

— Это еще вопрос, — медленно выговорил он. — Может, и поступишь, потому что ты не принимаешь всерьез вполне серьезные вещи. Думаю, ты попала сюда оттуда, где жизнь легче. Там нарушение приказа или своеволие не являются вопросом жизни или смерти. В худшем случае ты причинила бы кому-то неудобство или небольшую неприятность, но никого бы из-за этого не убили.

Я смотрела, как он перебирает пальцами коричневатую ткань своего килта — словно бы в одном ритме со своими мыслями.

— Это жестокая правда, что незначительный поступок может в наше время и в наших краях привести к тяжелым последствиям, особенно для такого человека, как я.

Он похлопал меня по плечу, заметив, что я готова заплакать.

— Я знаю, что сознательно ты не подвергла бы опасности ни меня, ни кого-то другого. Но ты легко можешь сделать это по беспечности, необдуманно, как сделала сегодня, не поверив до конца моим словам о существующей опасности. Ты привыкла сама решать за себя, — он покосился на меня, — и я знаю, что ты не привыкла подчиняться тому, что велит тебе мужчина, муж. Но ты должна этому научиться во имя нашей общей безопасности.

— Хорошо, — медленно и раздельно произнесла я. — Понимаю. Ты, конечно, прав. Хорошо. Я буду выполнять твои указания, даже если я с ними не согласна.

— Отлично. — Он встал и взял ремень. — Слезай с постели, и покончим с этим делом.

От негодования я широко раскрыла рот.

— Что?! Я же сказала, что стану подчиняться твоим указаниям!

Он вздохнул с отчаянием, потом снова уселся на стул, глядя прямо мне в лицо.

— Ну послушай. Ты говоришь, что понимаешь меня, и я тебе верю. Но согласись, есть разница между тем, чтобы понять, и тем, чтобы по-настоящему уразуметь, глубоко уразуметь, всем существом, а не только рассудком.

Я неохотно кивнула.

— Вот и ладно. Сейчас я должен наказать тебя по двум причинам. Во-первых, для того, чтобы ты и в самом деле уразумела.

Он неожиданно улыбнулся.

— Уверяю тебя на основании собственного опыта, что хорошая порка вынуждает тебя смотреть на вещи с более серьезной точки зрения.

Я еще крепче вцепилась в столбик кровати.

— Вторая причина, — продолжал он, — это люди из нашего отряда. Ты заметила, как они обращались с тобой нынче вечером?

Я, разумеется, заметила. За едой мне было настолько неуютно, что я была рада сбежать к себе в комнату.

— Существует такая вещь, как справедливость, Клэр. Ты причинила зло им всем и должна за это пострадать. — Он глубоко вздохнул. — Я твой муж, мой долг наказать тебя, и я это сделаю.

У меня имелись серьезные возражения — разного порядка — против такого решения проблемы. Что касается справедливости, то пусть даже Джейми в этом отношении прав, я должна это признать, но мое самолюбие глубоко возмущалось при одной мысли, что меня будут бить — кто бы это ни делал и по какой причине.

Я воспринимала как предательство, что делать это собирается тот, на кого я полагалась как на друга, мой защитник, мой возлюбленный. А чувство самосохранения внушало мне ужас перед тем, что я отдана на милость человеку, который управляется с тяжелым старинным палашом так, словно это какой-нибудь веник.

— Я не позволю тебе бить меня, — твердо заявила я, продолжая цепляться за кроватный столбик.

— Ах вот как, не позволишь? — Он поднял светлые брови. — Так я тебе скажу, милая, что об этом не стоит много говорить. Ты моя жена, хочешь ты этого или нет. Пожелай я сломать тебе руку, или держать тебя впроголодь на хлебе и воде, или запереть тебя в шкаф на много дней, я мог бы сделать это, не говоря уж о том, чтобы взгреть тебя по заднице!

— Я стану кричать!

— Вполне вероятно. Если не до того, так во время. Думаю, тебя услышат на соседней ферме, легкие у тебя хорошие.

Он мерзко ухмыльнулся и, перегнувшись через кровать, потянулся ко мне.

С некоторым трудом он отцепил мои пальцы и потащил меня на край постели. Я колотила его ногами по голеням, но без всякого успеха, потому что была босая. Что-то натужно мыча, он старался уложить меня на кровать лицом вниз, скрутил мне руки.

— Я должен это сделать, Клэр. Не сопротивляйся, и мы ограничимся дюжиной ударов.

— А если я буду сопротивляться? — прорычала я.

Он поднял ремень и хлестнул себя по ноге с противным чавкающим звуком.

— Тогда я поставлю колено тебе на спину и буду бить тебя, пока рука не устанет, и предупреждаю, что ты устанешь куда скорее, чем я.

Я скатилась с кровати и встала перед ним лицом к лицу, стиснув кулаки.