18-го числа на русских позициях появилась депутация греческого населения и сообщила генералу Ляхову, что турки ушли из города в ночь с 15-го на 16-е. Ляхов немедленно приказал сильной колонне пехоты выступить в обход с юга и перерезать туркам дорогу на Гюмюшане. 19-го числа эта колонна вступила в контакт с арьергардом противника в районе Джевизлика, расположенного в 25 км от Трапезунда, на главной дороге, шедшей в Гюмюшане. К западу от Трапезунда другая колонна заняла Платану (Полатхане), с ее прекрасным заливом, где русские моряки решили создать свою промежуточную базу.

Как уже было сказано, русская императорская Ставка весной 1916 г. не имела ни малейшего желания брать на себя стратегическую инициативу на Турецком театре войны. На Западном фронте готовилось большое наступление, и все внимание генерала Алексеева и его штаба было сосредоточено на его подготовке. Кавказская армия, несмотря на свои блестящие победы, поддерживала состояние активной обороны.

Особенностью Первой мировой войны являлось то, что значение наступательной инициативы на Ближнем Востоке понимали только британцы. Для них был характерен традиционный морской подход к стратегическим проблемам, в то время как русские и французы придерживались континентальной концепции. Если рассматривать всю Первую мировую войну в целом, то становится ясно, что операции в Дарданеллах (хотя и не достигшие своих главных целей) постоянно ослабляли турецкую армию как ударную силу[249].

В то же самое время она отвлекла на себя основную часть турецких дивизий, когда русские подверглись жестокому прессингу в Польше. Поэтому Дарданелльская кампания на два или три года отсрочила оккупацию Кавказа центральными державами. Обосновавшись летом 1918 г. на Кавказском перешейке и на берегах Каспия, немцы и турки поняли, что прибыли сюда слишком поздно и у них уже нет сил, чтобы воспользоваться экономическими ресурсами и стратегическими перспективами этого региона. Аналогичным образом британские операции в Ираке сдерживали турецко-германское наступление через Персию к границе Афганистана. В последнем, где внутренняя обстановка для центральных держав складывалась относительно благоприятно, немцы могли бы создать отличную передовую базу для действий против Индии и Туркестана. Таким образом, британские кампании в Палестине, Сирии и Иране, а также операции союзников в Македонии внесли весомый вклад в окончательный разгром центральных держав. И это действительно так, поскольку главной целью германской политики был Drang nach Osten, и срыв всех планов в Азии должен был подействовать на нее как кислота, разъевшая все военные и пангерманские амбиции в Германии.

В течение 1916 г. Британия не ощущала особой заинтересованности своих союзников в развитии стратегической инициативы на Ближнем Востоке. Особое равнодушие проявили французы; именно на них лежит ответственность за отказ от предложений действовать в Киликии, где перспективы эффективного сотрудничества британской и русской армий против Турции были наиболее реальными.

Весной 1916 г. новое политическое соглашение утвердило принципы русско-британского военного сотрудничества в Персии (4 марта), обеспечив некоторое усиление российского влияния в этой стране по сравнению с тем, что было предусмотрено в соглашении от 1907 г. Этому усилению очень помогли успешные действия экспедиционного корпуса Баратова, который в течение февраля и марта полностью разгромил части противника в Персии и захватил Керманшах. Это помогло защитить эту страну от турецко-германского вторжения. Присутствие Баратова в Керманшахе, расположенном всего лишь в 190 км от границы Ирака, позволяло наладить англо-российское военное сотрудничество не только в Персии, но и в самом Ираке.

Британская кампания в Иране началась неудачно – 22–25 ноября 1915 г. Тауншенд был разбит под Ктесифоном и отошел в Кут-аль-Амару. С 12 декабря англо-индийское соединение численностью менее 10 тыс. человек было окружено в городе Куте войсками турецкой 6-й армии (25 тыс.), которой командовал фельдмаршал фон дер Гольц. Эта новая турецкая армия[250] оказалась достаточно сильной, чтобы продолжать осаду Кута и с успехом противостоять англо-индийским силам, которые шли вверх по долине Тигра на помощь Тауншенду[251].

Британцы получили подкрепление, но в феврале к туркам подошли две свежие дивизии (2-я и 6-я). Две новые попытки британцев прорваться к Куту закончились неудачей. Положение Тауншенда ухудшалось с каждой неделей, и он сообщил шедшим к нему на помощь войскам, что после 26 апреля капитуляции избежать не удастся.

В марте-апреле 1916 г. все внимание британского штаба в Ираке было приковано к спасению Тауншенда. Поэтому кажется вполне естественным, что идея сотрудничества с русскими была выражена в форме предложения о совместных действиях по снятию осады Кута. После захвата Баратовым Керманшаха (26 февраля) этот вопрос встал на повестку дня. Английское правительство вело переговоры с императорской Ставкой, была установлена прямая радиосвязь между Баратовым и штабом Британских сил спасения, а также между Баратовым и Тауншендом.

Надо сказать, это англо-российское сотрудничество в Ираке, ограниченное участием в снятии осады Кута, вызвало критику в штабе великого князя Николая в Тифлисе[252].

Штаб великого князя привык к огромным потерям на Польском фронте, и то затруднительное положение, в котором оказались немногочисленные англо-индийские войска, не произвело на него особого впечатления. Николай Николаевич придерживался мнения, что британцы решили подчинить свои планы в Ираке и Персии достижению, как ему казалось, престижной цели, без учета более широкой стратегической перспективы, о которой им следовало подумать. После второй неудачной битвы под Дуджайлой (9 марта), в которой участвовало более 3 англо-индийских пехотных дивизий и кавалерийская бригада, русские поняли, что посылать на помощь англичанам немногочисленные войска Баратова, состоявшие из 4 пехотных батальонов, 3 драгунских полков и нескольких казачьих формирований, нет никакого смысла. Странной казалась русскому командованию и пассивность Тауншенда, которая на самом деле объяснялась болезнями, косившими его войска. Желание тифлисского штаба рисковать небольшими силами Баратова угасало с каждой прошедшей неделей, особенно после того, как 1 апреля поступили сообщения о том, что постоянный приток подкреплений довел численность турецких пехотинцев до 40–50 тыс. при соответствующем количестве орудий. Немцы даже предоставили туркам одну эскадрилью.