Положение Баратова становилось сложным. Если бы он пошел в наступление через Загрос, то оставил позади себя сильно растянутую и плохо защищенную линию коммуникаций. Проблема снабжения в Керманшахе была сложнейшей, поскольку все необходимое приходилось доставлять в основном гужевым транспортом, а расстояние было равно 600 км. Войска Баратова, в основе своей кавалерийские, считались чрезвычайно мобильными. Но в специфических условиях войны и времени года в Персии и Ираке мобильность конницы оказалась под вопросом: отсутствие фуража ощущалась даже весной; в мае, когда началось персидское лето, кавалерия не могла полагаться на местные поставки корма. Его приходилось доставлять в основном с помощью животных, которые съедали значительную часть своего груза по пути. Даже имея в своем распоряжении большое число вьючных животных[253], Баратов вынужден был до минимума ограничить выдачу хлеба бойцам, а лошади получали не более 2–5 фунтов ячменя в день[254]. Кроме того, вторжение в Ирак породило новую (для кавалерии) жизненно важную проблему снабжения водой.

1 апреля начальник штаба Кавказской армии (генерал Болховитинов) сообщил Баратову, что великий князь предложил ему подумать, что можно сделать в плане диверсии против Багдада. Войска казачьего генерала не имели самого необходимого для проведения летней кампании на равнинах Ирака. Требовалось распределить войска для защиты своих растянутых коммуникаций, проходивших по линии Керманшах – Кангавар – Хамадан – Казвин – Энзели. Баратову нужно было также отрядить соединения для захвата Тегерана, Кума, Кашана, Исфахана, Давлатбада, Сины и Бижара[255].

Он выделил 2 пограничных батальона, 4 казачьих полка и ополченческие формирования для охраны своих коммуникаций, а для похода на Багдад – 2 оставшихся батальона, 3 полка драгун и 1 казачий полк с 4 орудиями на конной тяге: всего около 5 тыс. бойцов. Два оставшихся казачьих полка и 12 орудий на конной тяге оставили в Керманшахе в качестве мобильного резерва.

Фельдмаршал фон дер Гольц полагал, что сотрудничество между британскими и некоторыми русскими войсками может быть осуществлено в Северном Ираке. Когда части турецкой 6-й дивизии начали прибывать в Багдад, он направил 4 батальона с 12 орудиями на персидскую границу. В Кханикине создали передовую базу, а организацию обороны границы[256] возглавил немецкий майор Бонн.

К 10 апреля Бонн сосредоточил 4 батальона 6-й дивизии в Каринде с небольшим резервом – 2 батальона в Каср-и-Ширине, находившихся в 20 милях от Кханикина. Последние представляли собой остатки войск, которые Баратов разбил во время своего марша на Керманшах. На обоих флангах Кариндской позиции и в ее тылу Бонн имел около 5 тыс. нерегулярных конников и 1 тыс. жандармов. Вся эта группировка явно не способна была сдержать закаленную в боях кавалерию Баратова.

Несколько недель из-за сложных вопросов организации тыла Баратов откладывал свое выступление. А тем временем в Куте несчастный Тауншенд был уже близок к отчаянию. Это может показаться странным, но британский командующий, похоже, ожидал от действий Баратова гораздо большего. С провалом третьей попытки снять осаду и истощением ресурсов Тауншенда настал момент для сверхусилия, и русские заверили своих союзников, что Баратов им поможет.

Баратов оказался готовым выступить только 20 апреля. Имея под командованием всего лишь 5 тыс. бойцов, он, конечно, не мог считать своей задачей марш на Кут-аль-Амару, однако надеялся сравнительно быстро достичь иракской границы, отвлечь часть турецкой армии от Кута и уменьшить количество препятствий, стоявших перед британским корпусом «Тигр». Если бы Баратов сумел начать свой маневр еще до конца марта, его диверсия могла бы оказаться успешной: во время последней попытки британцев снять осаду турки имели на позициях перед Кутом всего лишь 2 тыс. солдат. Туркам пришлось бросить в бой всех имевшихся у них людей, чтобы противостоять генералу Горринджу[257]. Если бы Баратов сумел достичь Кханикина 8 апреля, турки оказались бы в очень опасном положении. Но, несмотря на все свои старания, 28 апреля, то есть в тот день, когда Баратов еще только подходил к Каринде, Тауншенду пришлось капитулировать. На следующий день Баратов выбил отряд Шевкет-бея с Кариндских позиций, а через четыре дня достиг Каср-и-Ширина, где получил по радио сообщение о капитуляции Тауншенда.

Баратов остался с Кавказской кавалерийской дивизией и одним пограничным полком в Каср-э-Ширине. Его войска сильно страдали от непривычной жары и отсутствия хорошей воды, поэтому Баратов решил дать им отдых, реорганизовать снабжение и атаковать турок на позиции, на которую они отступили из-под Кханикина. Это решение имело гораздо более важные последствия, чем Баратов и его непосредственные начальники могли предложить. Оно предполагало, что англ о-российское военное сотрудничество не ограничится лишь снятием осады Кута.

В последние дни осады Кута и вскоре после его падения в Ираке произошли очень важные события. 19 апреля умер фельдмаршал фон дер Гольц, и командование 6-й армией перешло к наиболее способному из политических деятелей Комитета союза и прогресса, а именно 35-летнему дяде генералиссимуса, амбициозному и довольно умному Халил-паше, который стал героем зимнего вторжения в Азербайджан в первый год войны. Сам Энвер находился в инспекционной поездке в Ираке, куда он прибыл как раз ко времени падения Кут-аль-Амары. В середине мая в Багдаде – где он мог располагать советами германского генерала фон Лоссова – Энвер-паша должен был принять важное стратегическое решение. Его первым (и вполне естественным) намерением было бросить против британцев всю 6-ю армию[258].

Но различные интриги и разные политические и личные факторы, как всегда, повлияли на решение генералиссимуса. Кампания против британцев в Южном Ираке показалась ему более трудной и менее перспективной, чем завоевание Персии. И мечтатель в Энвере снова взял верх над стратегом. Он решил наступать в Иране.

Турецкая 6-я армия была разделена на 2 армейских корпуса, XVIII и XIII[259], а 4-я кавалерийская дивизия осталась в Мосуле прикрывать дорогу на Рувандиз. Под энергичным командованием Али Ихсан-паши[260] XIII корпус получил приказ разгромить небольшие силы Баратова и вторгнуться в Персию, где Энвер надеялся создать национальную армию, что не удалось сделать немцам.