Укрыв лодки на берегу, недалеко казаки разбили лагерь, наспех укрепив его со стороны леса засекой.

Братские пожаловали к ним сами. Пригнали на прокорм казакам мула, принесли и соболей в надежде устроить торг. Но торга не получилось. Соболя отобрали, объявив их ясаком русскому государю. По приказу Петра Бекетова князца Бокоя скрутили и насильно привели к шерти.

Здесь, на Лене, обряд шерти практически был лишен понятий клятвы и доброй воли. Он более напоминал магический, языческий обряд, где разрубалась поперек живая собака, а человек, измазав лицо кровью, проходил между частями издохшего животного. Это унижение и считалось обрядом шерти, после чего народ становился ясачным данником.

Принужденного дать шерть несчастного князца Бокоя, за неимением аманатской избы, привязали к дереву, а остальных отпустили, с условием привести в аманаты сына князца, тогда Бокой будет отпущен.

Петр Бекетов чувствовал себя героем. Три сорока соболей, что так легко достались, да еще приведенный к шерти верхнеленский князец Бокой — неплохое начало. То ли еще будет!

Дарья крутилась возле атамана. Тот был образцом ее девичьих грез. Статный, смелый, самолюбивый авантюрист Петр Бекетов стал долгожданным героем ее вожделений. Она теперь следовала за ним всюду. А вот казаки зароптали сразу. Не видано в Сибири такого и не разрешалось никогда, чтобы в походе атаман бабу с собой возил!

Братских долго ждать не пришлось. Сообщив о случившейся беде князцу Борочею, они подступили к русскому лагерю. Подступили основательно, со всех сторон перекрыв русским пути отхода.

Отряд Бекетова оказался в западне. Ночью на реке заполыхали струги, что еще более ухудшило положение. Попытки смельчаков открыто атаковать казаков привели лишь к их гибели. Меткими выстрелами русские пресекали любую попытку приблизиться к их лагерю. Шел третий день осады, когда братские, сладив из толстых жердей щиты, прикрываясь ими как тыном, пошли на приступ русской крепи.

Не обращая внимание на ружейную стрельбу, нукеры, без особого для себя урона, приближались все ближе, угрожая русским неумолимой гибелью. Вскоре их стрелы тоже заставили русских укрыться. Раненых с обеих сторон становилось все больше. Приближалась рукопашная схватка.

Сделав последний залп, русские, оголив коленки, бросились на противника. В такие минуты они забывали обо всем. Отчаянная драка поглощала их естество целиком. Не было страха, не чувствовалась боль и усталость. Дрались до последней возможности, а падая от смертельных ран, лишь удивление и досада застывала на их мертвых лицах. Петр Бекетов был хорош в схватке. Упиваясь своей силой и удалью, он рубился в гуще врага, нанося смертельные удары налево и направо. Дарья была рядом с ним. К удивлению казаков, что ожидали ее гибель в первые минуты сражения, она продолжала держаться, причем не единожды спасая их атамана от верной гибели.

Дерущиеся теснились на небольшой площадке, что и способствовало русским до сих пор оставаться живыми. В этом круговороте мелькающих клинков, оскаленных лиц, и падающих тел Петр Бекетов сумел разглядеть привязанных к деревьям коней, что братские оставили неподалеку.

— Братья казаки! — взревел на всю тайгу атаман. — За мной! Пробиваемся к лошадям!

Его услышали все. Даже тяжело раненные, как могли, стали ползти за Бекетовым. Русские не взяли только мертвых. Прикрывая своих раненых, казаки, почуяв надежду, удвоили натиск. Не выдержав такого стремительного и убийственного боя, братские расступились, а казаки, завладев конями, стали уходить на север. Спасая жизни, им пришлось бросить все свое имущество, чем сполна расплатились с братскими за их унижение и гибель многих нукеров. Но, несмотря на это, остался жуткий страх перед воинской доблестью пришельцев, и племена князцов Бокоя и Борочея навсегда откочевали ближе к Байкалу, в земли своих братских племен.

Радость обуяла казаков. Ведь они чудом ушли от верной гибели. Лишь раны заставляли остановиться. Ведь ни один казак не остался без отметины. Сабельные раны, вывихи, переломы достались всем в избытке, но то дело привычное. Казакам, особенно старшего возраста, много приходилось сталкиваться с ранениями подобного рода, и навыки лечения передавались от поколения к поколению.

Историческая справка. Древнейшими знаниями, которыми обладали и обладают казаки, были знания по народной медицине. Несмотря на то что, как все древние искусства, врачевание было окружено всевозможными тайнами и суевериями, очень многое было широко известно и дожило до наших дней. Находясь постоянно в седле, на воинской службе и на войне, казаки обладали уникальными знаниями по мануальной терапии, по умению вправлять суставы и позвонки. Не только простые вывихи, но и всевозможные «срывы», «осклизы», «опступы», «сбои» и десятки других увечий, которые неизменно сопутствовали военной жизни, чаще всего лечились прямо на месте. Всегда находился казак старшего возраста, который владел многими приемами народного «костоправства». Приемами же массажа владели практически все. Казаки умели врачевать и открытые переломы, рубленые и колотые раны, удалять раздробленные кости. Владели они и основами антисептики, умели оперировать так, чтобы не попадали в рану микробы и бактерии; справлялись и с гнойными ранами, извлекали стрелы и осколки, проводили ампутации. Все делалось только после захода солнца. Во-первых, в это время почти нет мух — главных разносчиков инфекции, а во-вторых, сам человеческий организм, в частности мозг, вступает в фазу торможения.

В бою казаки потеряли четырех человек. Но у многих были тяжелый раны и увечья. Когда кто-то терял сознание и не мог держаться в седле, делали остановку. Лагерь мгновенно превращался в лазарет, где занятие находилось каждому. Работали слаженно и умело. И те, кто оперировал, и те, кто держал раненого, и те, кто непрерывно читал молитвы. После операции казаки до утра не давали раненому спать и, как только он начинал задремывать, били в бубен и плясали.

Раны заживали плохо, требовался покой, а вместо этого скачка, через овраги, завалы, мелкие речушки.

Сотник Бекетов был вне себя от ярости, порой даже отчетливо слышался скрип зубов. Он проклинал этих упрямых инородцев, что не повиновались ему, сотнику, и себя за то, что не уберег струги и имущество. Брошены ружья во время бегства, нет инструментов, чтобы построить самую завалящую избушку, а морозы по ночам уже дают знать. Впереди устье реки Татуры. Далее, через реку, им хода нет. В ледяную воду кони не пойдут, а люди тем паче перемерзнут, это верная смерть.

Сейчас, остыв после схватки и реально оценивая те переплетения судьбы, в которые попал сам и втянул служилых, он не видел выхода. Надежды были лишь на божественное провидение, что не оставит и теперь удачливого сотника.

Вот и река Татура. Осенние дожди подняли русло, лишив казаков последней надежды обнаружить брод. Лента реки надежно отрезала верховых от всего мира. Накрапывал холодный осенний дождь, руки ломило от холода, но провидение действительно и на этот раз не оставило счастливчика. В кедровом бору, что казаки обнаружили неподалеку, стояло ладно срубленное зимовье. Это было спасение. Избушку, видимо, поставили промышленные, и не далее прошлого года. Рассчитанная точно на промысловую ватагу, она представляла надежное убежище от морозов и лихих людей.