Другие, наоборот, предлагали неожиданно напасть на противника на том берегу Малого моря, переправившись под покровом ночи, атаковать с первыми лучами солнца. Светило слепит вражеских лучников, и это позволит уничтожить множество воинов, а также сжечь или разметать приготовленные для переправы плоты, что значительно отсрочит вторжение на остров.

Турай-ад-Дин без конца переводил все «за» и «против», что были высказаны обеими сторонами. У всех присутствовали решимость, смелость, но надежды на победу не было ни у кого.

Улучив подходящий момент, Петр спросил Еренсея:

— Браты хорошие воины, а ваши улусы многочисленны, отчего же все ждут гибели?

— Под улусом более тысячи воинов саха, а у нас пять нойонов и у каждого по сотне нукеров. Мы не сможем одолеть врагов, даже если вооружим всех рыбаков.

— Они что, трусливы?

— Нет, это сильные, смелые люди, они умеют бороться с волнами, а плавают и ныряют, как нерпы, но совсем не умеют метать стрелы и владеть саблей. Они будут легкой добычей, а остатки племени без них не смогут покинуть остров.

— Выход должен быть, — твердо произнес Петр. — Но в любом случае мы будем биться вместе с вами, как и полагается братьям.

К полудню сделали перерыв. Совет так и не пришел к единому мнению. Право выбора и окончательного решения переходило, по законам племени, князю Еренсей-тайше. По тем взглядам, что он бросал на братьев Шориных, было ясно, что молодой князь растерян и уповает на братьев, считая их не только опытными воинами, но и посланниками богов.

— На закате солнца, у священной скалы, соберется весь улус. Будем славить богов и приносить им дары, — сообщил Еренсей братьям. — Ваш отец чтил наших богов, не обижайте и вы их. Завтра день битвы, на то указали все великие шаманы.

Остаток дня друзья провели в спорах. Битва виделась серьезной, а на беду, у Вульфа заряды к огненным стрелам подошли к концу. Турай-ад-Дин во время рудных изысканий перевел всю его ртуть и селитру, а восполнить их было нечем. Пришлось оставить заряды на самый крайний случай. Но что делать завтра?

Вульф пытался вспомнить подходящую историю из европейских битв, а Турай-ад-Дин, без конца перебивая его, приводил примеры из древней истории арабских завоеваний. На них особо не обращали внимание, лишь Петр прислушивался краем уха в надежде услышать какую подсказку.

Когда дискуссия дошла до битв арабов и европейцев на Пиренейском полуострове, спорщики схватились за грудки, что вызвало смех у Дарьи, а Тимофею даже пришлось разнимать ученых мужей. Напоследок мстительный Ака успел заявить:

— Если бы не Гибралтарский пролив, всей Европе быть под Арабским халифатом!

— При чем тут пролив? — встрепенулся Петр.

— А при том, что у испанцев был флот, и на переправе через пролив они утопили лучшую часть арабской конницы.

Петр и Тимофей возликовали. Они принялись обнимать своих обескураженных учителей. Решение было очевидно, и братья спешно отправились к Еренсей-тайше.

Вечером совет вновь собрался у священной скалы. Все сразу почувствовали и увидели перемену. Ликующий вид их князя и нойонов внушал уверенность.

— Боги на нашей стороне! — заявил Еренсей. — Устами белых братьев он велел нам биться на воде. Байкал — прародитель всех братских, ему быть свидетелем нашей доблести и решить нашу судьбу. Каждый из братских должен благодарить и воздать почести и дары главному Тэнгри Хутэ-Бабаю. А сейчас взгляните на главный дар. Он ранее принадлежал Белому Шаману князю Обдорскому. Этот амулет наследовали его сыновья и наши братья, а теперь он будет принадлежать Тэнгри и храниться на дне Байкала у скалы Бурхан.

Закончив речь, он высоко поднял амулет и для всеобщего обозрения прошел вдоль улусных людей.

— Это священный талисман самого Бату-хана! — пронеслось по толпе. — Тэнгри Хутэ-Бабай будет доволен подарком.

В сопровождении братьев Шориных Еренсей взошел на скалу и метнул диск амулета в глубины моря.

Восторгу не было границ. Шум достиг даже вражеского лагеря. Но вскоре вновь повисла зловещая тишина. Огни, что зажигались в сумерках на другой стороне пролива, преследовали определенную цель. То хитрые саха решили запугать перед битвой ольхонский народ и разожгли костры, числом вдвое более, чем ранее.

Этим, последним, вечером перед битвой в лагере Саха тоже было неспокойно. Шли последние приготовления. Вдоль берега стояло множество плотов. Из толстых стволов сухостоя, связанные сыромятными ремнями, они казались надежными и неуязвимыми. Для защиты гребцов и воинов от вражеских стрел по краям возвышались огромные в полный рост плетенные из лозы щиты.

Пришельцы вышли к Байкалу через ущелье реки Сарма. Для них это была большая удача. Ведь перед ними оказался остров, на котором паслись огромные тучные стада, а владело всем, как им казалось, слабое и малочисленное племя братских, в большей степени состоявшее из рыбаков. Теперь они были полны желания уничтожить это жалкое племя, захватить их женщин и самим стать хозяевами острова.

Самоуверенные, воинственные скотоводы и кочевники севера не сомневались в своей победе. Сейчас они измучены походом, постоянное чувство голода сделало их жестокими и подавило все человеческое. Ждали лишь наступления утра. Завтра они будут упиваться победой, пожирать вареное мясо и наслаждаться чужими женами.

Жизнь, независимо от чьего-либо желания, идет своим чередом. Вот и утро пришло на смену ночи. Но оно для многих будет последним. И словно чувствуя это, само солнце безрадостно спряталось за облаками, а гонимые ветром тучи, не желая быть свидетелями, уронив слезу, скрывались за горизонтом.

Под воинственные крики и бряцанье мечей плоты тяжело отошли от берега. Преодолевая прибойную волну, гребцы работали веслами и шестами изо всех сил. Плоты, стараясь держать линию, с трудом, медленно, но упорно двигались к острову.

Скоро шесты, столь привычные на реках, здесь, на больших глубинах, стали бесполезны. Плоты продолжали двигаться за счет весел, но строй был нарушен.

Показались лодки братских. Малой группой они вынырнули из-за скалы и решительно устремились к плотам. Борта лодок, поднятые за счет деревянных щитов, надежно закрывали гребцов и нукеров, готовых к бою.

Туча стрел, накрывшая лодки, казалось, способна разрушить и утопить их. И хоть они превратились в ощетинившихся ежей, на самом деле урон был незначителен, что нельзя сказать о плотах. Те оказались хорошей мишенью, и малочисленные стрелы братских всегда находили себе жертву.

Первое столкновение длилось мгновение. Лодки как внезапно появились, так же стремительно исчезли за скалой, а на смену им пришла новая группа, затем следующая. Они, как по команде, молниеносно приближались, расходились веером, следовала атака, а затем скрывались за утесами.

Эта смертельная карусель могла продолжаться до бесконечности. Тем более что на одну выпущенную стрелу лодки привозили десять обратно. Но на плотах дела обстояли хуже. Число раненых и убитых росло, запасы стрел в колчанах стремительно таяли, а ведь лук для охотника и кочевника основное оружие.