Дубанов опустил глаза, сделал вид, что занят намазыванием икры на блин.

— Где ты ее нашел? — спросил Корзун.

— Сама на тебя запала. Еще вчера в ресторане.

— А мужичок ее как на это смотрит? — Корзун внимательно наблюдал за банкиром сквозь опущенные веки. Дубанов откусил свернутый в трубочку блин. Пожевали

— Женя, подумай, кто он, а кто — ты.

Корзун самодовольно усмехнулся и, успокоенный, закрыл глаза.

На столе запиликал мобильник. Их было два, торчали усиками антенн между тарелками. Ситуация сложилась, как в рекламе. Корзун с Дубановым переглянулись, потом каждый схватил свой телефон.

— Тебя, Женя. — Дубанов первым посмотрел на дисплей своего мобильного.

— Слушаю! — Корзун прижал трубку к уху и расслабленно откинулся в кресле. — Привет. — Он с минуту слушал чью-то возбужденную речь. — Ладно, не тарахтит Подъезжай, поговорим. Если срочно… Знаешь, куда? — Он хмыкнул, покосившись на Дубанова. — Ладно, жду.

Лицо Корзуна сделалось напряженным, глубже проступили складки у носа. Он пощипал кончики усов.

«Очевидно, делает так всякий раз, когда принимает решение, — отметил Дубанов. — Надо запомнить».

— Проблемы, Женя? — вежливо поинтересовался Дубанов.

— Ерунда, — отмахнулся Корзун. — Но разговор предстоит приватный, ты уж извини.

— О чем речь! Банька и дом в твоем полном распоряжении. — Дубанов встал, подхватив соскользнувшую до пояса простыню. — Если потребуюсь, я в банке. А вечером продолжим банкет.

Корзун кивнул, думая о чем-то своем.

— Значит, до вечера. — Дубанов, раскачиваясь на толстых ногах, пошел в раздевалку.

— Слушай, не в службу, а в дружбу… Позови Алку, — бросил ему вслед Корзун. — Пусть массаж сделает. Спина что-то болит. Она умеет, не знаешь?

Дубанов, свистя одышкой, повернул к двери в бассейн;

Пока шел, успел обдумать ответ, не вызывающий подозрений. Он взялся за ручку двери, оглянулся, подмигнул следящему за ним Корзуну.

— Должна уметь. Правильно я думаю?

Корзун расплылся в самодовольной улыбке. И сполз в кресле так, что над столом осталась только голова.

* * *

Алла мяла спину Корзуну и тихо млела. «Мамочки, только бы не упустить! Широкоплечий, длинноногий, тело не дряблое. Волосы — соль с перцем. Умру, а не отдам», — билось в ее головке, укутанной полотенцем. За лицо она была спокойна, и без макияжа ее можно было узнать, не то что некоторых. Даже приятней становились черты, мягче, в чем она убедилась, мимоходом глянув в зеркало. А вот ушей своих Алла почему-то стеснялась. От водки и пара они становились не нежно-розовыми, как ей хотелось, а пунцово-красными. Приходилось прятать и жутко комплексовать.

Она чутко следила за реакциями мужчины и старалась запомнить, где, какие замочки находятся на его теле и какими ключиками их открывать. Теперь в этом разомлевшем под ее ласками теле, как в шкафу со множеством отделений, находилось все, что ей нужно от жизни. Нужно только подобрать ключик и открыть.

«Раз — и костюмчик от Диора. — Она нежно сжала мышцы на шее. — Ра-аз. И еще — раз. И что-то дорогое и пушистое к зиме». Ее руки прошлись вдоль позвоночника.

Под лопатками у Корзуна находились, как она уже знала, особо чувствительные зоны. Алла медленно стала погружать острые ногти в кожу, Корзун тихо застонал и закусил губу:

«А это, милый мой, квартирка в новостройке. Маленькая, но уютная», — пряча улыбку, подумала Алла.

Корзун тихо урчал, как разомлевший кот. Блаженно щурил глаза.

— Ниже. До поясницы, — попросил он.

Алла стала послушно кулачками выколачивать напряжение из тугих мышц.

— У тебя красивое тело. Женя, — в который раз и абсолютно искренне сказала она. — Такой спортивный… Сколько тебе лет, если не секрет?

— Сорок семь.

— Не может быть! — Руки ее на секунду замерли. — Никогда бы не дала.

— В смысле? — Под опущенным веком сально блеснул глаз.

Алла прыснула, сделав вид, что шутка ей понравилась. Она подумала, что Корзун уже созрел для переворота на спину со всеми вытекающими из этого положения последствиями. Даже стала медленно и чувственно вжимать пальчики в его поясницу.

Но тут в предбаннике забухали чьи-то шаги. Дверь без стука распахнулась. Струя свежего воздуха, ворвавшаяся в эвкалиптовый уют сауны, взбила салфетки, рассыпанные по столу.

Вошел крепкий мужчина в светлой куртке. Коротко стриженный, но не бандит. Их в свое время Алла повидала достаточно. Но взгляд у него был страшный. Зло зыркнув, на Аллу, он саркастически усмехнулся,

— С легким паром, Женя, — процедил он. Алла испуганно прижала простыню к груди. Решила для начала поиграть с Корзуном в стеснительность и не разгуливать без надобности голой и, оказалось, не зря.

— А, это ты, — с вальяжной ленцой протянул Корзун. — Аллочка, пойди попарься. Нам поговорить надо.

Он сел на массажном лежаке, закинув угол простыни на плечо. И сразу стал похож на римского патриция, принимающего доклад, не выходя из термы. Алла видела такого же артиста в голливудском фильме, но давно, еще девчонкой.

Алла плотно прикрыла за собой дубовую дверь. В бассейне плескалась вода, заглушая все звуки. Но в коридорчике, ведущем в парную, был уютный тупичок, и вентиляционное отверстие в нем сообщалось с комнатой отдыха, где расположились мужчины. Частично из необходимости отработать поручение Дубанова, а по большому счету — из личного интереса Алла решила подслушать разговор.

Слышимость оказалась идеальной, тем более мужики объяснялись на повышенных тонах.

«Разборки», — смекнула Алла, даже не разобрав, о чем конкретно идет речь. Таких базаров у Гарика она наслушалась предостаточно. Да и прочие ее знакомые, друзья и клиенты мужского пола время от времени выясняли отношения, как бараны, сшибаясь лбами и угрожая друг другу всеми карами Египта.

— Тебя конспирации не учили, Федя? — услышала Алла недовольный голос Корзуна. — Чего приперся?

Тяжко скрипнуло кресло под грузно опустившимся в него телом.

— Самый умный, да? — Голос мужчины звучал зло, с едва сдерживаемой яростью. — Он будет яйца парить, а за его хреноплетства пусть другие отдуваются. Во! Видел?!

— Толком говори. И не суй мне свои ручонки, не люблю.

— Я уже видел, что ты любишь…

— Не твое дело, — обрубил Корзун. — Что ты прибежал, как в жопу ужаленный?

— Не зли меня. Женя. Я с утра на нервах.

— Да пошел ты…

— Что?! — взревел мужик.

Следом послышались грохот сдвигаемой мебели, звон посуды, сопение, мат и звуки ударов.