– Я тебе отвечу в жанре городского сленга: «Ну и что с того?»

– А то, что на твоем факультете сделают определенные выводы. Там решат, что ты безответственно относишься к своей работе. Без конца просишь тебя подменить. Ничего не пишешь. Тебя начнут обходить грантами, а о новом оплачиваемом годичном отпуске можешь и не мечтать.

– Дорогая, я зачислен в штат, и их пугалок я не боюсь. – (Джулии захотелось громко расхохотаться, но это желание быстро пропало.) – Джулианна, я говорю вполне серьезно. Ну что они могут мне сделать? У них нет других специалистов по Данте. Если не случится ничего чрезвычайного, им придется меня терпеть. А уж как я строю свою семейную жизнь, их не касается.

– Почему ты так решительно настроен? – спросила она.

– Потому что я люблю тебя. Потому что я люблю нашего ребенка, который сейчас вряд ли больше виноградины. – Габриель погладил ее щеки. – Ты не одинока. У тебя есть муж, который тебя любит и который счастлив тем, что у нас будет ребенок. Тебе не придется одной проходить через все тяготы. – Он понизил голос до шепота. – Я стою рядом. Пожалуйста, не отталкивай меня.

Джулия схватила его за руки.

– Мне страшно, – призналась она, снова закрывая глаза.

– Мне тоже страшно. Но клянусь Богом, Джулианна, все будет хорошо. Я об этом позабочусь.

– А если что-то вдруг случится?

Габриель прижался лбом к ее лбу:

– Надеюсь, ничего страшного не случится. Нельзя начинать это путешествие, думая об ужасных последствиях. Ведь это ты учила меня не терять надежды. Не надо отчаиваться.

– Но как могло так получиться?

Габриель полез в карман пальто за платком и осторожно вытер ей лицо.

– Если ты этого не знаешь, дорогая, тогда я что-то делаю не так.

Он попытался скрыть улыбку, но не сумел. Он улыбнулся во весь рот.

Джулия открыла глаза. Глаза Габриеля светились мужской гордостью.

– Супермен, – пробормотала она. – Я должна была бы предвидеть. В твоих генах скрыта магия.

– Совершенно верно, миссис Эмерсон. И не только в генах. В джинсах тоже. И я был бы счастлив продемонстрировать тебе эту магию в любое время. По первому твоему требованию.

– Очень смешно, Супермен.

Габриель нежно ее поцеловал. Это был поцелуй мужчины, получившего от своей возлюбленной то, чего он жаждал сильнее всего. Самый желанный, самый неожиданный подарок.

– Я… я молился об этом, – смущенно признался Габриель.

– Я тоже молилась. И неоднократно. Я просто не подумала о том, что святой Франциск не успокоился, пока не убедил Бога даровать нам ребенка.

– Да? А я об этом даже не знал, – сказал Габриель, слегка щелкая ее по носу. – Итак, молодая исследовательница творчества Данте убедила меня, что святой Франциск исполняет подобные просьбы молча. Возможно, он действительно не произнес ни слова, а просто при сем присутствовал.

– Нет, он кое-что сказал, – возразила Джулия. – Таким способом он мне показал ошибочность главной идеи моей лекции. Получается, он все-таки сражался с демоном за душу Гвидо.

– В этом я искренне сомневаюсь. Профессор Вудхауз разделил бы мое мнение. Вероятно, святой Франциск просто хвастался тем, что ты входишь в круг благословенных.

– Тогда в последние дни я его солидно огорчила. Я вела себя как эгоистичная, избалованная особа.

– Не наговаривай на себя, – серьезным тоном возразил Габриель. – Ты, как и я, была застигнута врасплох. Но для тебя ставки оказались несравненно выше. Как я уже говорил, обещаю тебе сделать все, чтобы твоя учеба не пострадала. – Габриель крепко обнял жену. – Я никак не ожидал получить ответ на свои молитвы. Мне до сих пор не свыкнуться с мыслью, что Бог согласился выслушать меня, не говоря уже о выполнении моих просьб.

– Может, в этом и проявляется щедрость Божьей благодати? В ее неожиданности?

– Fun dayn moyl in gots oyern.

– Это идиш? – спросила Джулия.

– Да. В переводе означает: «Твои бы слова да Богу в уши».

Джулию вдруг охватило теплое незнакомое чувство, разлившееся по всему телу.

– Мы научим нашего ребенка идишу. И итальянскому. И обязательно расскажем про замечательного прадеда, профессора Шпигеля.

– И про знаменитую мать, профессора Джулианну Эмерсон. Джулианна, ты обязательно окончишь докторантуру и станешь профессором. Клянусь тебе.

Джулия зарылась лицом в теплую шерсть его пальто.

1 января 2012 года. Стоу, штат Вермонт

Новогодняя ночь застала Пола в шале, у камина. Хедер и Крис удалились к себе в комнату. Они поздравили Пола и Эллисон с Новым годом и оставили их вдвоем потягивать пиво в уютной тишине.

Оба сидели на полу. Эллисон все время смотрела на Пола, однако ее миловидное лицо не выдавало никаких чувств.

– А помнишь, как мы впервые оказались вместе? – вдруг спросила она.

Пол резко выпрямился, едва не расплескав пиво. Потом удивленно кашлянул:

– Почему ты спрашиваешь об этом?

Смущенная его реакцией, Эллисон отвела взгляд:

– Просто захотелось тебя спросить. Извини. Наверное, я зря ворошу прошлое.

Пол взялся за край наклейки и начал отдирать ее от бутылки. Он ждал, пока его замершее сердце снова забьется.

– Ты так много об этом думаешь? О нашей первой ночи?

Пол вовсе не хотел задеть Элли или чем-то огорчить ее. Ей нечего стыдиться их прошлого. Не они первые расстались.

– А ты нет?

– Если не забыла, это ведь ты рассталась со мной. – Пол вновь принялся за наклейку. – Куда ты клонишь сейчас?

– Да вот, интересно стало: ты сердился на меня за мой уход?

– Разумеется. Я только не понимаю, зачем ты снова завела этот разговор? Хочешь меня помучить? Да, я сердился на тебя, но потом перестал, иначе… – Настал его черед выглядеть смущенным.

– Я сожалею, – прошептала Эллисон.

Она подтянула ноги и обхватила их, уперев подбородок в колени. В глазах обоих отражалось пламя камина. Вид у Эллисон был очень потерянный и очень печальный.

Пол повернулся лицом к огню.

– О чем ты думаешь? – наконец спросил он, когда молчание стало невыносимым.

– О твоем запахе. О звуке твоего голоса, когда ты шептал мне на ухо. О том, как ты смотрел на меня, когда мы… – Она невесело улыбнулась. – Теперь ты уже так не смотришь. – Эллисон помолчала. – Все понимаю. Я была виновата, мне и пожинать плоды.

– Возможно, мы расстались не просто так, – сказал Пол, намеренно не поворачиваясь к ней.