– Мой господин сам сказал, что я не человек, а шкатулка с сюрпризами, – усмехнулся Шенги. – Я и впрямь очень, очень запасливый.

И поддел когтями отворот правого сапога. Шов разошелся. Шенги еще не успел извлечь из «тайника» маленький кисет с кремнем и огнивом, а все уже начали восторженно кричать.

– Собираем топливо! – бодро распорядился Охотник. – Лопухи-бродяжки пускай себе растут, все равно горят скверно. Гляньте, сколько в прибое сухих листьев!

И действительно, ветер пригнал к берегу столько листьев, что знай собирай! Правда, многие успели превратиться в труху. К тому же с листьев надо было обобрать улиток, потому что те, по словам Охотника, отчаянно воняли, угодив в огонь.

– Далеко не уходим, – предупредил Шенги учеников. – Мало ли что...

Увы, он оказался прав. Причем незадачливым путникам подвернулось даже не «мало ли что», а «много чего».

Первой закричала Нитха: под ногами зашевелился песок, зазмеилось что-то длинное... Нет, то, что поднялось навстречу девочке, не было змеей. Пустотелая упругая труба, втягивающая в себя воздух... словно слон утонул в песке, а хобот еще движется.

Нитха бросилась прочь, но «хобот» подсек ей ноги. Упав, она попыталась отползти, но вторая упругая полоса змеилась наперерез, прижимая жертву к высокому валуну. Сверху протянулась рука, ухватила девочку за воротник куртки. Дайру! Он помог Нитхе влезть на верхушку валуна. Серые гибкие трубы не отступились, поползли вверх по камню.

На отчаянный визг Нитхи первым примчался Сокол. С первого взгляда понял, в чем дело. Сайминга вылетела из ножен, взмыла над головой, упала хищной птицей...

Что это? Почему на складчатой коже лишь черный рубец, не глубже следа от плети? Почему впервые сплоховал несравненный клинок? Хищник даже не сразу обратил внимание на нового врага – продолжал ползти по валуну, срывался вниз, опять вздымался хоботом обезумевшего слона.

Еще один удар – расчетливый, мощный... и еще один неглубокий черный след. Меч словно вонзился в густую смолу.

Только тут до хищника дошло, что его бьют. Похоже, он к этому не привык. «Хобот» раздраженно дернулся и хлестко стегнул обидчика по груди, да так, что Ралидж кубарем отлетел в сторону.

Пружиной развернулся, вскочил, мгновенно охватил взглядом поле боя.

Раненый «хобот» как ни в чем не бывало штурмует валун, на котором укрылись ребятишки. Рядом Айфер борется с двумя серыми трубами, которые оплели его, как удавы. В двух шагах от него Шенги с проклятием выдирает из серой кожи свои увязшие когти.

А из желтых глубин – добро пожаловать! – встает сам виновник суматохи, гордый обладатель бесчисленных «хоботов». Песок расплеснулся, открыв гигантский панцирь вроде черепашьего. Из-под него-то и струятся серые трубы. И самая толстая движется напрямик к Соколу.

Ралидж прыжком ушел от гигантского «хобота», перемахнул через другой, потоньше, и оказался возле кучи сухих листьев, приготовленных для костра. Тут же валялся кисет с кремнем и огнивом, который Шенги бросил, устремившись на помощь ученикам.

Воспользовавшись тем, что упорный, но глупый «хобот» потерял добычу, Ралидж поспешно достал кремень и огниво. Еще никогда не удавалось ему так быстро выбить искру. А груда трухи, в которую превратились листья, оказалась прекрасной растопкой. Огонь взвился радостно и легко. Подхватив за черенки два больших листа, Ралидж сунул их в пламя и с торжеством обернулся к гигантской серой трубе, которая подползла вплотную.

А вот огоньку, сволочь – как тебе это?

А никак! Тварь обратила на хлещущий по «хоботу» огненный лист не больше внимания, чем кабан на комара. Более того – двинулась на человека прямо через костер!

Потерявший надежду Ралидж обернулся и увидел, что путь к отступлению отрезал второй «хобот», потоньше.

И в этот миг развязался узел на плаще. С невысокого плоского камня скатился желтый бочонок – прямо к ногам Ралиджа!

Сокол подхватил бочонок, увернулся от подобравшегося почти вплотную «хобота» и спросил через плечо:

– Думаешь, пора? Да, Заплатка?

Ответа Ралидж не ждал. И без ответа все было ясно: Шенги оплетен серым «удавом», Айфера тварь повалила и тащит к границе песка, Нитху щупальце ухватило за ногу и сейчас сдернет с валуна. А гигантский панцирь полностью поднялся над желтыми волнами... вей-о, ну и громадина!

Все это Ралидж окинул быстрым взором, а руки уже размотали промасленную веревку, закрепленную на днище бочонка. Прыжок мимо серой твари к разметенному, но еще не погасшему костру – и веревка загорелась.

Сокол поспешно кинул бочонок прямо в неотвязный «хобот». Серая труба замерла, почувствовав тяжесть добычи, а затем заскользила назад, к панцирю.

Ралидж, ненадолго забытый врагом, в три прыжка очутился возле визжащей девочки, которую тварь волокла за ногу к песчаному прибою. Вцепился в щупальце обеими руками, уперся ногами в обломок прибрежной скалы и задержал страшное скольжение!

Краем глаза увидел, что конец толстой трубы нырнул под край панциря... И ничего не произошло! Веревка погасла? Ну, тогда все, конец...

Но эти мысли не заставили Сокола выпустить из сведенных судорогой рук тугую серую плоть хищника. Он сдерживал врага, вцепившись в него намертво, чувствуя соленый вкус крови во рту, пока до него не донесся звук глухого удара. Обернулся и увидел песчаные волны, плеснувшие вокруг монстра, и широкую трещину через весь панцирь.

«Хобот» разом обмяк, тупо уткнулся в песок. Девочка попыталась встать, но со слезами опустилась на камни.

«Дай посмотрю, что с ногой...» – хотел сказать Ралидж, но легкие вытолкнули через горло только сипение.

Айфер, освободившись из объятий чудовища, встал на четвереньки, помотал головой. С трудом поднялся на ноги и хрипло спросил:

– Мой господин цел?

– Мне лучше, чем ему, – так же хрипло отозвался Ралидж и кивнул в сторону мертвого монстра, который медленно тонул в желтой пучине.

– А чего это он сдох?

Сокол потрогал горло и, чувствуя, что голос становится прежним, ответил:

– Это он от смеха лопнул, глядя на нас. Потешно мы тут корячились...

И встал на колени перед девочкой, продолжавшей тихо плакать.

Подошел Шенги. Сел рядом, вонзил в песок когти, что-то счищая, и спросил устало:

– Что с ней?

– Простой вывих, сейчас вправлю.

– А что с Дайру? – так же тускло спросил Охотник. Не дождался ответа. Расширившимися глазами оглядел побережье и на весь песчаный прибой закричал надсадным, раненым голосом:

– Да-а-айру-у-у!!!

* * *

Последнее, что Дайру запомнил из боя, – это вопль Нитхи, которую чудище тянуло с валуна, свою попытку стегнуть серый «хобот» пряжкой ремня и то, как полетел кувырком с высокого камня. А над головой разом смолк, словно отрезанный ножом, крик напарницы.