litbaza книги онлайнСовременная прозаЕсли столкнешься с собой... - Юрий Вяземский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 110 111 112 113 114 115 116 117 118 ... 147
Перейти на страницу:

– Пока нет.

– Мы сейчас будем делать новый этюд, – сказала Тоня.

Она все еще не теряла надежды. Ее приглашали во многие заведомо «проходные» этюды, но она всем отказывала. Она играла только в моих этюдах. Она терпеливо ждала, пока я вымучу из себя очередной сюжет на органическое молчание, радовалась каждой моей новой идее, приходила в восторг от любой придуманной мной мизансцены, жадно выстраивала этюд, чутко импровизировала на сцене, а потом беспощадно казнила себя, когда, в очередной раз потерпев разгром, мы выходили из зала в пустой коридор училища.

– Не знаю, ребята, – сказал Валерка, – это, конечно, не мое дело, но, мне кажется, вы не тем занимаетесь. Я видел несколько ваших этюдов. У всех у них один и тот же недостаток. Вы гонитесь за оригинальностью и так накручиваете, что потом не можете оправдать ситуацию. А главное – для чего? Все равно ничего нового не придумаете! Кое-кто из преподавателей подсчитал, что за всю историю училища было показано только двадцать семь ситуаций на органическое молчание. Все остальное – лишь перепевы старого. Все уже было! Тем более на любовную тему… Кстати, самый избитый вариант. Ситуаций семь-восемь от силы.

– С чего ты взял, что мы гонимся за оригинальностью? Совсем наоборот, – сказал я.

– А если совсем наоборот, то не надо мучиться. Существуют же старые этюды, которые игрались, скажем, три года назад. О них уже успели забыть. Мне тут ребята с четвертого курса рассказали парочку. Один я уже обработал. Ну что, интересуетесь?

– Спасибо, Валерка, – сказала Тоня. – У нас есть этюд.

– Как знаете, – обиделся Валерка. – Я же хотел вам помочь.

Я подумал, что если мы сейчас откажемся от Валеркиного предложения, то Тоня останется вообще без этюда. И в этом буду виноват только я.

– Давай, Валерка, рассказывай. Мы согласны, – сказал я.

– Значит, так, все элементарно, – тут же начал Валерка. – Двое парней и одна девчонка гуляют по улице и заходят к другу. У друга в комнате спит мать, а сам он смотрит по телевизору хоккей. Звук он выключил, чтобы мать не разбудить. Хоккей очень интересный, и ребята остаются у него. Они болеют каждый за свою команду, но беззвучно, чувствуете?.. Вообще очень интересно может получиться. Да, а девчонка, то есть ты, Тоня, сидит в сторонке и скучает. Потом тебе это надоедает, и ты уходишь. А мы даже не замечаем, что ты ушла. Вот в таком плане. Скромненько и со вкусом!

– А кто будет четвертым? – спросил я.

– Я с Натанзончиком договорился. Он обещал подыграть. Его хохмочки здесь пригодятся, – сказал Валерка.

Этюд прошел на «ура». Мишка Натанзон, почуяв родную стихию, старался из последних сил. Он так наигрывал, строил такие страдальческие гримасы, что все в зале давились хохотом. Довольно смеялась дискантом Любовь Львовна. Натанзон был ее любимчиком; к тому же оказалось, что Любовь Львовна, несмотря на ее преклонный возраст и особенности пола, питала страсть к хоккею. Сделав кое-какие частные замечания, она сочла возможным допустить этюд к показу на зачете.

5

Мы сидели с Тоней на скамейке перед училищем и молчали. Было поздно, темно и холодно, но нам не хотелось идти домой. Я чувствовал себя бездарным и невезучим.

Первой нарушила молчание Тоня.

– Ну вот. Теперь у нас с тобой есть что показать на зачете, – грустно сказала она.

– Ну его к черту! – ответил я. – Я с тобой хотел сделать этюд, а не с Натанзоном. Гнусный наигрыш! Самодеятельность последняя, прости за выражение.

Тоня молчала.

– Я с тобой хотел сделать этюд, – повторил я. – С тобой вдвоем, понимаешь?

– Я тоже очень хотела, – сказала Тоня. – Но видишь, у нас почему-то не получается.

Мы сидели на скамейке и молчали. Я думал о том, что Тоня, конечно же, знает, что я женат, что у меня ребенок. Потом я подумал, что, слава Богу, нам ничего не надо объяснять друг другу и что, судя по всему, нам никогда не удастся сыграть хороший этюд на органическое молчание.

– Как мы неинтересно молчим, – сказала Тоня.

– Ладно, Тоня, пойдем по домам, – сказал я. – Сегодня мы уже все равно ничего не придумаем. А завтра утром… Завтра утром я придумаю этюд. Который еще никто никогда не играл. За всю историю училища!.. Вот увидишь!

Я шел домой и думал о том, что завтра я придумаю великолепный этюд для нас с Тоней.

И он будет о любви!

Рассказ

Была суббота. Белесое, набухшее небо за ночь опустилось к земле, налегло на город, придавив крыши домов и тяжело провиснув над рекой. Дождь вперемежку со снегом ударил по тротуарам, а ветер с залива, ворвавшийся в узкий коридор между небом и землей, взвихрил эту колючую взвешенную жижу, все перемешал и все перепутал, так что уже непонятно было, откуда хлещет, метет и давит на город, сверху ли, снизу.

Что-то случилось с Геннадием в это утро. Едва проснувшись, еще лежа в постели, он вдруг ощутил в себе непонятный прилив сил, какое-то радостное беспокойство. Торопливо совершив утренний туалет, наскоро позавтракав, Геннадий надел пальто и выбежал на улицу; едва ли он мог объяснить, куда и зачем он так торопился.

Едва ли он понимал также, почему, оказавшись в дожде-снеговороте, он не застегнул пальто на все пуговицы, не укутал горло шарфом, подобно другим пешеходам, а напротив – расправил плечи, сдвинул шапку на затылок и решительно зашагал по набережной в сторону залива.

«Черт подери! Здорово я сегодня поработаю!» – подумал Геннадий, радостно улыбнулся и зачем-то вслух повторил то, о чем подумал.

Геннадий считал себя писателем, имея, впрочем, к этому некоторые основания. Несмотря на то, что по образованию он был инженером-судостроителем, несмотря на то, что пять дней в неделю с девяти утра и до шести вечера проводил не за пишущей машинкой, а за кульманом в конструкторском бюро, все же с двадцати четырех лет он довольно регулярно сочинительствовал по вечерам и выходным и за шесть лет написал два десятка рассказов и несколько повестей среднего объема. Из созданного Геннадием пока были опубликованы лишь три рассказа в малотиражных и плохочитаемых журналах, в то время как большинство его произведений, что называется, ждали своего часа, то есть пылились в шкафу, обрастая ворохом в целом положительных, но в частности отрицательных рецензий, присланных из различных периодических изданий, куда периодически отправлял их неунывающий автор.

В оценках своих рецензии были схожи. Едва ли не во всех из них отмечались «безусловная одаренность» Геннадия, «немалый интерес», который вызывают его сочинения, «парадоксальность» сюжетных композиций, умение играть с читателем и тому подобное. Но это в общем. В частности же, рекомендовалось не торопиться в «проработке характеров», «бороться с условностью персонажей», указывалось на излишнее увлечение автора сюжетной композицией в ущерб жизненной правде или правдивости жизни, на «оригинальничанье», «элементы литературщины», недостаток опыта.

1 ... 110 111 112 113 114 115 116 117 118 ... 147
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?