Марья встала. И собака встала.

— С моим сыном сейчас сидит Алёнка. Поедем домой. У нас с тобой есть кое-какие долги. Возьмём Ваньку и все вместе навестим Колечку. Давай купим ему совершенный киноаппарат, ты же говорил, ты богатый! Помнишь, ты обещал, что женишься на Лёсе? Не надо жениться. Давай найдём ей работу, которую можно делать дома, чтобы ей было интересно.

— Лёся? А ты видела её? Я писал ей, она не ответила. Как она? Всё в коляске? Наверное, постарела. Колечка… Я посылал ему свои опусы. — Иван стоял обрюзгший, опустив плечи, тёр лоб и виски. — Подожди, а как же совещание? Я должен быть на совещании. Решается интересная поездка в Англию.

Щемит сердце. Текут слёзы. Они всё-таки вырвались и текут, текут. Марья слизывает их.

— Ну, зачем тебе Англия? В России сейчас плохо, Россию нужно спасать. Помоги ей, чем можешь. Знаешь, как Ваня обрадуется собаке?! И мой муж обрадуется, он тоже мечтает о собаке! — Марья оговорилась, Андрей не муж, они не расписаны. Но Иван не услышал ни оговорки, ни того, что у неё есть муж. — А может, прав ты, и жить надо лишь вот этой минутой, как ты, в местном времени? Подожди, нет, совсем не то. — Наконец ей открылось. Вот цветок земляники. Вот клён. Вот птица. Сейчас она поймёт. — Ваня, я часто думала, почему все, кого я знаю, несчастны. Да, время нам выпало страшное, и страна — страшная, ты прав: из неё хочется бежать без оглядки. Но посели всех, кого я знаю, в благополучное время и в благополучную страну, где у всех будут особняки, машины, вот ты же имеешь всё, а человек останется несчастным. Я только что поняла, дело в нас. И не в том, что мы не востребованы нашим обществом и большинство из нас не развили и не реализовали своих талантов. Кое-кто, может, и развил. — Она замолкает.

Вот же… наконец она понимает. Дерево, цветок, птица в каждом отдельном экземпляре в природе не нужны никому, всегда, как правило, не востребованы, и жизнь их проходит в безвестности, а ведь они всё равно расцветают, рождаются, плодоносят! В свой черёд. Они, если их не убить и не ранить, счастливы. Дело в том, что она, как и большинство, сориентирована неверно: независимо от того, признают её или нет, востребована она или нет, реализовала она свой талант или нет, она должна совершенствоваться, расцвести, как ей предопределено природой. А она до сих пор не сумела воспитать в себе свою душу. Она всё стремилась, как и Ваня, как и отец, построить жизнь на внешних приманках: книгу напечатать, обязательно вылечить больного, замуж выйти… так же, как они, только в другой форме, суету принимала за смысл жизни.

— Ваня, мы трусим жить по одному и сбиваемся в стадо. А оно легко распадается. Если, как зверю, расставить ловушки — «попробовать» человека предательством, завистью, обязательно самые крепкие связи разорвутся.

Она всегда чувствовала, что близко проходит. «Тепло», «тепло», и вот оно — «горячо»! Цветок земляники, птица, она, Ваня, отец. В самом себе смысл, в душе, в том, чтобы вовремя расцвести и совершить свой путь, запланированный свыше. А с людьми высший смысл — в любви, в бескорыстии, как в их больнице. Тоже природой заданный, как в лесу, как в море: все, каждый по отдельности, соединены в единое, общее целое!

— Я буду здесь лежать всегда, вечно, когда это, — он показал на часы, — совещания, бег кончатся?! Что же такое вечность?

Марья не к месту засмеялась:

— Поедем ко мне! И Ваня, и Алёнка ждут тебя!