Ягелло пожал плечами, но кажется остался при своём мнении.

И тут все замерли от ужаса – навстречу хрупкому силуэту в светлой блузке из-за пригорка выползала угловатая махина вражеского бронепоезда. Получалась, что выразившийся в фигуральном смысле про сходящиеся дредноуты Кенингсон, словно в воду глядел. Кира оказалась примерно на середине дистанции между вражеским бронепоездом и красным. Но удивительное дело, это необычная женщина даже теперь продолжала фотографировать появившееся перед ней чудовище! Луков и остальные были поражены её безумной смелостью!

Между тем тендер большевистского паровоза был заполнен могильными крестами. Экипаж быстро занял свои места. Экспедиционерам тоже пришлось вернуться в броневагон. Правда археолога пришлось заводить силой, ибо он порывался отправиться на спасение Киры.

О дальнейших событиях Луков узнал из рассказов нового командира бронепоезда и Киры. Кстати, она не только не пострадала, но и сделала отличные снимки. А произошло вот что: большевистский «броневик» буквально налетел на неосторожно приблизившегося слишком близко к нему «бухарца». И хотя «Гарибальдиец» был намного меньше в размерах, чем его противник, и обладал гораздо более скромной артиллерией, его трёхдюймовые пушки начали буквально рвать «Бухарского пашу» в клочья. Огромные морские орудия гордости эмира оказались бесполезны на столь малой дистанции. Как говориться: изменчивая военная Фортуна переметнулась на другую сторону. Один из снарядов красных снёс половину борта у командирского вагона «бухарца». Он начал пятиться, пытаясь оторваться от преследующего его по пятам большевика.

Затем на кривой железнодорожного полотна английский старший офицер попытался организовать ответный огонь из четырёх своих орудий среднего калибра, что располагались по левому борту «Бухарского паши». Но в ответ получил ещё один чувствительный удар 76-миллиметровым снарядом в бронепаровоз, после чего уже едва ковылял, ведя лишь заградительный огонь. Похоже, после такой «пилюли» командир «бухарца» думал лишь о том, как выйти из боя. Он больше не хотел испытывать судьбу. Бой был выигран! Огрызаясь, враг уползал восвояси зализывать раны. Нового его появления можно было ожидать очень не скоро.

Команда пребывала в эйфории. Но не меньше, чем одержанная победа над сильным врагом, всех поразило героическое поведение молодой женщины. Оказывается, она не просто фотографировала, а пыталась знаками корректировать огонь артиллерии «Гарибальдийца». Видавшие виды мужики смотрели на Киру с нескрываемым восхищением.

– Вот бы нам такого комиссара! – говорили вчерашние моряки. – Пусть говорят, что женщина на корабле к беде. Такая заткнёт за пояс любого «морского волка».

Подполковник Ягелло прокомментировал триумф их спутницы стихами знаменитого Гумилёва

Так сладко рядить Победу,

Словно девушку, в жемчуга,

Проходя по дымному следу

Отступающего врага

Кира действительно выглядела богиней победы, её символом. Очаровывая и восхищая, она появилась в кают-компании на обеде устроенном по случаю одержанной победы в подаренном ей экипажем морском кителе с золотыми галунами на рукавах, элегантная и обаятельная. Её невзрачный муж совершенно потерялся на её фоне. Кира стала великолепной хозяйкой салона, так что даже недавно лихо рубившие кладбищенские кресты грубые матросы стеснялись в её присутствии материться, и сидели за столом смущённые и притихшие, лишь изредка поднимая восхищённые глаза на богоподобную красавицу. Именно такой она всем теперь и представлялась. Луков даже стал лелеять надежду, что, возможно, благодаря такой соратнице бронепоездники доставят их даже дальше изначально обещанного.

Дальнейший путь по железной дороге проходил на удивление спокойно. Правда, ехали они медленно. То и дело следовали долгие остановки из-за того, что путь был разобран. Команда «уползающего» «Бухарского паши» делала всё, чтобы задержать преследователей.

Зато все люки и двери теперь были открыты, чтобы впустить свежий ветер. И это было действительно блаженство – подставить лицо под набегающий встречный поток воздуха и смотреть в узкое оконце на меняющуюся панораму азиатской полупустыни. Кругом солончаковые пески с редкими проплешинами травы и кустарника. Изредка мелькают маленькие оазисы-кишлаки из глинобитных построек, которые издали напоминают древние развалины. Кое-где торчат одинокие деревья тутовника, покрытые слоем серой пыли.

Проехали Андижан. Затем пересекли Амударью по недавно восстановленному железнодорожному мосту. Мост имеет два пролёта и почтенную длину что-то около 700 саженей или даже более того. Вода в Дарье быстрая и мутная. Говорят, что фарватер реки часто меняется, и там, где сегодня была мель, завтра будет глубокое место, и наоборот. Дно в Дарье такое илистое, что рассказывают, будто разрушенные фермы прежнего моста засосало очень быстро. Буквально через три дня от них и следа не осталось!

После пересечения Амударьи ехали ещё весь день и всю ночь, пока не прибыли на какую-то станцию. Поезд стоит долго. Причина задержки вроде бы из-за проблемы с заправкой паровоза водой. На всех станциях водокачки разрушены повстанцами, и жители сидят без воды. Её будто бы специально доставляют на стратегически-важные станции. Труд водовозов очень опасен, басмачи их считают пособниками неверных и при всяком удобном случае рубят головы, так что каждая экспедиция к ближайшей реке или к колодцу готовится местной комендатурой, как серьёзная боевая операция.

Из вагонов приказано не выходить – в любой момент станция может быть атакована кружащей поблизости бандой. Тем не менее задраивать бронезаслонки на окнах приказа пока нет. Одиссей смотрит на куполообразную постройку станционного здания. Наверху под куполом виднеются сохранившиеся золотые письмена на арабском языке: когда-то эта станция принимала личный поезд эмира бухарского. Это было ещё при государе-императоре. Говорят, станция с вокзалом даже названа именем эмира. Впрочем, здесь единого мнения нет. Один из членов команды бронепоезда пытается уверить всех, что ему доподлинно известно, что эмир в последний момент решил дать новой станции имя молодой наложницы, которая очень угодила ему в ночь перед прибытием поезда на церемонию открытия.

Когда-то здесь всё блистало восточной роскошью. Эмир, чьё население пухло от голода, не скупился на дорогой белоснежный мрамор и золото для украшения станции, через которую должны были проезжать высокие гости из России и Европы. Но за последние годы станция несколько раз становилась ареной ожесточённых боёв. Купол великолепного вокзального павильона пробит в трех местах снарядами, стены посечены осколками. Соседние здания выглядят ещё хуже.

Стало известно, что «Бухарский паша» прошёл через станцию менее двух часов назад. Команда воодушевлена этой новостью. Уже познавшим вкус победы бойцам весело думать, что они могут покончить с бронепоездом-невидимкой, на протяжении многих месяцев терроризирующим Ташкент и соседние города. Пополнив запасы воды, «Гарибальдиец» устремляется в погоню. Однако всего через шесть вёрст всеобщая эйфория сменяется разочарованием. В командирской рубке принимают телеграмму из Ташкента с приказом срочно возвращаться. Столица республики не может долго оставаться без своей главной защиты.