Ближайшей подругой Софьи Васильевны в Швеции стала сестра Миттаг-Леффлера, известная писательница Анна-Шарлотта Леффлер-Эдгрен: под ее влиянием Ковалевская сама стала писать, в том числе и на шведском языке – ее перу принадлежат, например, повесть «Нигилистка», мемуары «Воспоминания детства», роман «Семья Воронцовых», стихи и написанная вместе с Леффлер драма в двух частях «Борьба за счастье», в которой Ковалевская без прикрас описала себя саму. Это произведение интересно тем, что две ее части представляют собой два варианта развития событий, «как было» и «как могло быть» – в основе лежала, как ни странно, работа Пуанкаре о дифференциальных уравнениях: математическое явление, как и жизнь, до определенного момента развивается по указанному пути, но после определенной точки, по словам математика, «дело делается неопределенным и нельзя заранее предвидеть, по которому из разветвлений будет дальше протекать явление».

Для самой Ковалевской такой точкой стал приезд в Стокгольм в 1888 году профессора Максима Максимовича Ковалевского, ее однофамильца: талантливый социолог, он увлекался политикой, был знаком с Карлом Марксом, из-за своих убеждений отстранен от преподавания в России и теперь приглашен читать лекции в Стокгольмском университете. Широко образованный, невероятно обаятельный, остроумный, обладавший внушительной внешностью и сильным характером – он произвел на Ковалевскую неизгладимое впечатление. Она, истосковавшаяся по любви и пониманию, почти немедленно влюбилась в него – общность их фамилий, судеб и взглядов казалось ей проявлением воли судьбы. Все друзья отмечали, как расцвела рядом с Ковалевским Софья Васильевна: прежние темные платья сменились нарядами светлых ярких тонов, она стала следить за собой, о чем прежде нередко забывала, помолодела и похорошела. Она уже мечтала о семейной жизни, но Максим Максимович был убежден, что ее увлеченность наукой будет препятствием к супружескому счастью – прямо он не просил ее оставить математику, но было понятно, что научные изыскания Софьи его раздражают. Она же, всегда очень требовательная к мужчинам, склонная к ревности, нередко слишком давила на него, что Ковалевский, конечно, выносил с трудом. Несколько лет их роман протекал в постоянных беседах, совместных поездках по Европе, планах на будущее и чтении лекций, и в конце концов Ковалевские договорились сыграть свадьбу летом 1891 года, надеясь, что к тому времени смогут как-нибудь разрешить все противоречия.

В 1890 году Софья Васильевна последний раз побывала в России: она надеялась все же получить место на своей родине. Ковалевская безумно скучала по России, мечтала работать в родной стране, однако ей даже не было разрешено присутствовать на заседаниях Академии наук, на что она как член-корреспондент имела полное право: как ей объяснили, «присутствие женщин на заседании было не в обычае Академии»… А ведь всего за несколько дней до этого сам президент Академии великий князь Константин Константинович приглашал ее в свой дом и уговаривал остаться работать в России! Оскорбленная и разочарованная Ковалевская вернулась в Стокгольм.

Могила Софьи Ковалевской в Стокгольме

Чтобы развеять тоску своей любимой, Ковалевский пригласил ее провести рождественские каникулы вместе с ним в Ницце, на юге Франции, где у него была вилла. Собираясь в путь, Софья Васильевна была полна плохих предчувствий: она понимала, что ее отношения с Ковалевским зашли в тупик. «Я уезжаю к нему, – писала она подруге, – но на радость или на горе – не знаю сама, вернее на второе».

Между тем в Ницце она к собственному удивлению была как никогда счастлива: купалась в теплом море, валялась на песке, много читала. Эти дни она сама назвала «ковалевским раем». Но как это обычно бывает, живых в рай допускают очень ненадолго…

Возвращаясь в Швецию, Ковалевская из-за своего вечного неумения улаживать бытовые проблемы поехала кружным путем, в открытом экипаже. Она серьезно простудилась – простуда быстро перешла в воспаление легких, к тому же проявился врожденный порок сердца, о котором раньше Ковалевская и не подозревала. Свой день рождения – ей исполнился сорок один год – она встретила в постели. Хотя ей категорически запретили работать, Софья Владимировна не могла провести без дела ни дня: уже тяжело больная, она начала писать философскую повесть «Когда не будет больше смерти», задумала новую работу по математике, обещавшую стать еще одним прорывом в науке… Но всему этому не суждено было исполниться. Десятого февраля 1891 года Софья Ковалевская скончалась от паралича сердца. Как вспоминают ее друзья, перед смертью она сказала лишь: «Слишком много счастья…»

Через пять лет на могиле Софьи Ковалевской установили памятник: высокая волна из гранита и над ней – черный мраморный крест. Деньги на памятник были собраны по подписке женщинами России в память о первой среди них, кто смог завоевать мир силой своего ума. Даже сейчас могила всегда усыпана цветами.

Будущая писательница родилась 2 февраля 1905 года в Санкт-Петербурге, и звали ее Алиса Розенбаум. Ее отец, Зиновий Захарьевич Розенбаум, еврей, который гораздо больше внимания уделял работе, чем религии, был родом из Брест-Литовска, но благодаря высшему образованию – Розенбаум был талантливым химиком – получил право проживать вне черты оседлости. В столице он женился на местной красавице Анне Борисовне Каплан, дочери процветающего портного. Анна была избалована и капризна, но своего супруга – серьезного, упорного и постоянно работающего – уважала и любила. Из трех их дочерей Алиса была старшей. Зиновий имел собственную процветающую аптеку и смог дать дочерям все, в чем они нуждались, в том числе прекрасное образование: Алиса научилась писать и читать уже в четыре года, а после поступила в одну из лучших в городе женских гимназий – ее одноклассницей, например, была дочь видного политика Ольга Набокова, сестра будущего знаменитого писателя.

Как вспоминают, Алиса была типичным книжным ребенком: в то время как Россия все глубже погружалась в омут политических склок, она находила прибежище в книгах. Первая мировая война разрушила привычное спокойствие ее родного дома – на фронтах погибло несколько ее родственников, и девочка скрылась от реальных ужасов в прекрасный мир романов. В девять лет она открыла для себя Виктора Гюго – и с тех пор не только стала его вернейшей поклонницей на всю жизнь, но и решила, по его примеру, стать писательницей. К этому времени она уже была автором нескольких рассказов: «Я не помню происхождение своих историй, они приходили ко мне как целое», – вспоминала она. Как и ее кумир, она желала не писать жизнь, как она есть, но описывать ту жизнь, какой она могла бы быть: «Я буду писать о том, каким людям следует быть, а не о том, кем они являются», – заявила она. Алиса преклонялась перед героями французских романов – смелыми, отважными, красивыми и не боящимися отстаивать собственные идеалы: этот образ идеального человека останется в ее душе навсегда.