Историю с Гаршиным мы помним, она совсем простая: сошлась с ним до войны, после окончательного расставания с Пуниным (который уже не просто романы заводил, а женился — это я к тому, что до «вдовы Пунина» ей было еще далеко), Гаршин был женат, навещал ее в доме Пунина, откуда Ахматову выселить не удалось. Участвовал в каких-то нелепых нежностях («Вы хорошая сегодня?» — «Хорошая») при людях, а так — лечил, коллег-профессоров вызывал, а чтобы быть точнее — свидетельствовал, что Ахматова здорова и лишь раскаленные от жажды славы и безделья нервы не дают покоя. Во время войны остался в Ленинграде, потерял жену. С Ахматовой переписку хотел свести на нет; овдовев, жениться не захотел. Можно было это предвидеть, но Ахматова, закусив удила, без устали рассказывала всем о предстоящем замужестве — вышло жалко.

Показательна реакция Ахматовой.

Измученная необходимостью вечно скитаться по «чужим домам», Ахматова согласилась выйти за него замуж.

Аманда ХЕЙТ. Анна Ахматова. Стр. 139

Достойная причина!

Ахматова перестаралась в своем стремлении свести свою заинтересованность Гаршиным к нулю в глазах окружающих и ушла в минус: все-таки выходить замуж за жилплощадь — это как-то…

«Я теперь уверена, что В.Г. погиб. В.Г. меня никогда не бросил бы. До самой смерти. Если он умер, это хорошо: это для меня освобождение».

Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1938–1941. Стр. 405

Вышло по-другому: и не умер Гаршин, и ее бросил. Для нее это было, правда, не освобождением, а позором.

В Ташкенте опять стояли; на машине приехала Аня (Ан.); в меховой шапке; волосы седые; добрая; подарила Аничке собачку, Ире — мыло, мне — папирос. По-прежнему (как летом) говорила о Гаршине — «мой муж». Я не очень понимаю, что это значит. Это все-таки «комедь», как говорит маленькая Ника.

Н. ПУНИН. Дневники. Стр. 373

Надежда Яковлевна Мандельштам там же, в Ташкенте, в эвакуации, переживает кризис: все дозволено! однова живем, сильный — прав! Она самозабвенно расстилается перед Ахматовой: «Ее муж, он врач, профессор». Больше Надежде Яковлевне нечего сказать о человеке — она говорит то, что интересует Анну Андреевну. Мандельштам, с ее колкостью и цинизмом, лучше других известно, что Гаршин — не муж.

В. Г. Гаршин — адресат стихотворений… В рукописном экземпляре «Поэмы без героя», подаренном Чуковской, над главой «Решка» Ахматова поставила посвящение В. Г. Гаршину. «Эпилог» «Поэмы» был посвящен «Городу и Другу», т. е. Гаршину. Посвящения Гаршину впоследствии Ахматовой сняты. Ташкентские строки «Поэмы», обращенные к Гаршину, также впоследствии подверглись редакции.

В Ташкенте она возмечтала стать приличной профессоршей с вполне законной и традиционной в русской литературе фамилией, любимой интеллигентами средней руки. Господи, Гаршина Анна Андреевна с «красным цветком»…

Надежда МАНДЕЛЬШТАМ. Вторая книга. Стр. 366

Я должна быть или герцогиней Гамильтон — или знаменитой актрисой, но эта будущность не улыбается мне так, как первая. Это, конечно, лестно — видеть благоговение всего мира, начиная с самых малых и кончая монархами, но другое…

Я предпочитаю быть великосветской женщиной, герцогиней в этом обществе, чем считаться первой среди мировых знаменитостей, потому что это — совсем другой мир.

Мария БАШКИРЦЕВА. Дневник. Стр. 2

Или стать профессоршей Гаршиной или — о Боже! — леди Анной.

Мой муж просит меня дождаться здесь ленинградского вызова.

Анна Ахматова — Т. Луговской.

ЛЕТОПИСЬ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА. Т. 3. Стр. 97

Гаршин не пишет.

NN поручила мне написать записку Томашевским. Я спросила: «Что написать?» — «Как что? Вы сами знаете, один вопрос», — ответила она зло.

Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1938–1941. Стр. 448

Анна Андреевна лежит в больнице с нетяжелой формой тифа.

По дороге назад Раневская сообщила мне текст телеграммы в Ленинград, Лидии Гинзбург: «Больна брюшным тифом подготовьте Гаршина». Очень безжалостно все-таки. Ведь в Ленинград!

Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1938–1941. Стр. 501

В этой телеграмме все: и напоминание ему (как будто на голубом глазу, как будто она не придает значения тому, что он не пишет, как будто это невообразимо, что он может охладеть к ней, забыть, передумать жениться…), и оповещение всех: вот, у меня есть человек, которого надо подготавливать к тому, что я могу скончаться, практически муж… Конечно, более филигранной была бы работа, если бы она «подложила» эту мысль кому-нибудь из окружения: дал такую телеграмму в Ленинград. Было бы весомее, если бы написала не она, известная своими мнимыми болезнями и неизменной смесью мнительности и театральности: умираю, безнадежна. Об этом все ее юношеские письма. Но что делать, времена в Ташкенте были суровые, прямолинейные: все видели, что не умирает, никто и не суетился — вот телеграмму и пришлось самой давать: подготовьте, мол, Гаршина.

«Вот, когда мы окончательно расстались с Пуниным и я уходила навсегда из его комнаты, Николай Николаевич сказал мне вслед: «Едет царевич задумчиво прочь / Будет он помнить про царскую дочь». Она сказала это с усмешкой, презрительной и горькой. И тут же без перехода сообщила: «А вы знаете, я выхожу замуж за профессора медицины Владимира Георгиевича Гаршина».

Е. ГАЛЬПЕРИНА-ОСМЕРКИНА. Встречи с Ахматовой. Стр. 243

В Ташкенте она с нетерпением ждала писем от Гаршина. Наконец, Чуковская сама решилась написать ему, умоляя дать знать о себе Ахматовой, которая очень больна и подавлена отсутствием вестей от него и они опасаются за ее жизнь. Когда же все-таки письмо пришло, оно привело Ахматову в ярость. Он писал, что его жена скончалась, и он понял, что покойница была для него самым значительным человеком в жизни. Ахматова с негодованием говорила : «А что, если бы я написала ему, что самым значительным человеком в моей жизни был Лурье?»

Аманда ХЕЙТ. Анна Ахматова. Стр. 139

Ничего, ведь Гаршин прожил с женою жизнь (в блокадном Ленинграде она упала на улице и умерла), а Лурье — на несколько лет сделал Ахматову своей второй любовницей, а до этого она была любовницей, которую он бросил, чтобы жениться. Она потом много горько писала что-то там о его невесте. Что тут могло быть, даже если бы она написала, что Лурье был главным человеком в ее жизни?

Жду на днях приезда Анны Андреевны. Правду говоря, все это вызывает какое-то беспокойство и волнение

Владимир Гаршин. Письмо сыну. 18 апреля 1944 года.

ЛЕТОПИСЬ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА. Т. 3. Стр. 97

Дошло даже до того, что он телеграфно спрашивал ее, согласна ли она носить его фамилию. Анна Андреевна приняла и это предложение. Вот почему в Москве она широко оповещала знакомых, что выходит замуж. Однако в Ленинграде на вокзале Гаршин тут же задал ей вопрос: «Куда вас отвезти?» Это походило на какой-то оскорбительный розыгрыш. Но куда же можно было отвезти Анну Андреевну? В брошенный и запущенный дом на Фонтанке? Одну?