– Да, конечно. – Подойдя к столу, Камерон снял трубку на середине третьего звонка.

– Алло?

– С нашей стороны работает шифратор, но с твоей стороны связь открытая, – послышался голос Джеффри Уэйтерса из Лондона. – Так что говори намеками.

– Вас понял.

– Есть у вас какой-нибудь прогресс?

– Намечался до тех пор, пока вы не позвонили.

– Прошу прощения?

– Не обращайте внимания. Да, есть. Надеюсь, кое-какие ювелирные украшения местного производства и в особенности один восхитительный гобелен по праву украсят нашу коллекцию.

– Замечательно. То есть клюнула крупная рыба, так?

– Мы так полагаем. Точно все прояснится сегодня вечером. Да, кстати, моей сестре нужны деньги.

– Берите столько, сколько нужно.

– Здесь не везде принимают кредитные карточки.

– Понял. Помимо того, что я уже прислал?

– Куда?

– В бухгалтерию «Вилла д’Эста».

– Мне передавали, что там есть что-то для нас, но я так и не перезвонил.

– Я переслал вам десять тысяч фунтов, – сказал Уэйтерс.

– Сколько это будет в американских долларах?

– Точно не могу сказать, тысяч семнадцать-восемнадцать.

– Надеюсь, этого хватит. Сестра говорила о двадцати.

– Боже милосердный, зачем?

– Возможно, на гобелен.

– Понятно. Хорошо, я пришлю еще десять.

– А у вас для нашей коллекции пока что ничего нет?

– Определенно есть. Крупное приобретение здесь, в Лондоне. Картина. Я убежден, что это ранний Гойя, без подписи, полотно написано в «пору предательства», как он сам называл этот период. Я бы прислал вам фотографию, но она не сможет передать всей прелести оригинала. Увидите все сами, когда заглянете к нам по дороге домой в Штаты.

– Отрадное известие. Будем держать связь.

– Если у вас что-нибудь появится, звоните мне.

– Естественно. – Положив трубку, Прайс повернулся к Лесли: – Внизу нас ждут семнадцать тысяч наличными, и Джеффри пришлет еще.

– Мне очень понравилась твоя фраза «моей сестре нужны деньги»…

– Пусть лучше алчной будешь ты, чем я. Для богатой женщины это более естественно.

– Женоненавистник!

– Истинная правда. – Камерон шагнул к Лесли. – Итак, на чем мы остановились?

– Я хочу, чтобы ты прошелся со мной по магазинам и помог выбрать что-нибудь привлекательное для повседневной носки. Но сначала скажи, что это было за «отрадное известие».

– Насколько я понял, Джеффри удалось получить фотографию предателя, работающего в Лондоне. Он назвал это «порой предательства Гойи».

– Что?

– Гойя был одержим казнями, которые в современной ему Испании были обычным делом.

– Мне известно, кто такой художник Гойя. О каком предателе ты говоришь?

– По-моему, вычислили шпиона Матарезе в Лондоне. И он оказался очень высокопоставленным человеком.

– Вот это уже настоящий прогресс. Пора и нам внести свою лепту.

– Я бы развил прогресс в наших личных отношениях – ты не согласна?

– Только не сейчас, дорогой. Я хочу этого не меньше тебя, но у нас осталось всего три часа до визита к Паравачини.

– Ну что может решить какой-нибудь час?

– Начнем с того, что вокруг озера ехать по крайней мере сорок пять минут, а у нас с тобой еще нет подобающей одежды.

– А почему мне нужно ходить по магазинам вместе с тобой?

– Потому что мужчины знают, как должна одеваться женщина, чтобы выглядеть привлекательно. Я так долго носила военную форму, что совсем отстала от жизни. Так что ты должен мне помочь.

– А как же насчет меня?

– А одеться тебе помогу я.

– Феминистка!

– В определенной степени, согласна… Ну а теперь, когда мы немного поостыли, я скажу, как тебе удалось разбить мои преграды. Хочешь услышать?

– Не знаю. Впрочем, да, хочу.

– Камерон Прайс, ты человек в высшей степени порядочный. На свете таких раз два и обчелся. Ты чувствовал идущие между нами волны, как и я, но держал себя в руках – относился ко мне с уважением, как вряд ли поступили бы на твоем месте другие. И это мне очень понравилось.

– Я даже не думал о том, что все может быть иначе. Ну да, волны были, но у тебя хватало своих проблем – муж, сын, весь тот ужас, через который тебе пришлось пройти. Разве может посторонний человек преодолеть такие преграды?

– Ты их преодолел, нежно и мягко, однако в своем ремесле тебя нельзя назвать ни нежным, ни мягким… Да, Камерон, я ознакомилась с твоим послужным списком. Ты по сути своей создан для такой работы – никому не даешь пощады и не ждешь ее сам. На твоем счету числится двенадцать убитых лидеров террористических группировок, и еще столько же, не сомневаюсь, остались за официальными сводками. Ты проникаешь в самое логово врага, после чего беспощадно его уничтожаешь.

– Такова моя работа, Лесли. Если бы не я, эти люди погубили бы сотни – тысячи – невиновных.

– Я с тобой полностью согласна, дорогой. Я только хочу сказать, что у специального агента Прайса есть и другая сторона, которую он мне показал. Имела ли я на это право?

– Разумеется, но давай ближе к делу, хорошо?

– О, хорошо, хорошо. Итак, знаешь, почему? Можешь не ломать голову, я сама отвечу… Я не знаю, что случится на следующей неделе или в следующем месяце, или, даст бог, в следующем году, но в настоящий момент я не хочу потерять тебя, Камерон Прайс. Мне уже пришлось потерять одного порядочного человека, и второго я терять не хочу.

Стиснув друг друга в яростных объятиях, они упали на кровать.

Под крышей изящной беседки в дальнем правом углу поля для крокета играл струнный квартет. К моменту появления Джона и Джоан Брукс, успевших прославиться своей благотворительностью состоятельных американцев, остальные гости уже собрались. Рядом с воротами установили на треноге большую грифельную доску; началось разбиение игроков на пары. По всему ухоженному полю на берегу озера были расставлены сервировочные столы, накрытые белоснежными льняными скатертями.

У дальнего конца длинного причала стояла огромная величественная яхта. На палубу была переброшена прочная сходня с хромированными перилами. Взор притягивал шатер с видом на северный берег озера Комо, способный вместить человек шестьдесят, разбитый на палубе яхты.

Даже мощная подзорная труба Тогацци могла дать лишь общее представление о самом особняке. Это был современный «замок» из каменных плит и дерева, взметнувшийся вверх на четыре этажа и обрамленный открытыми башенками. Недоставало только рва. Администратор «Вилла д’Эсте» не ошибся, назвав поместье Паравачини самым замечательным за озере.