мало, но есть. Его террористы не казнили, просто забили, без камер, и о нём никто не знал, но его тело нашли в помещении, куда уроды складывают трупы. Хладокамера с теплообменником жидкого азота (ради детей охлаждение помещения оставили). Туда залетел один из дронов, которым удалось прорваться. И это не единственный мужской труп, причём есть трупы не только посетителей. Я сделал последнее на сегодня пиу и замер в ожидании.

— Также я хочу перечислить имена бойцов антитеррора, погибших в схватке с врагом, — скорбным голосом продолжил сеньор, — и бойцов спецподразделения императорской гвардии, «золотых скорпионов», кто участвовал во втором штурме здания. Ребята сражались с оружием в руках, а потому, конечно, мы не будем убивать за них зеркально. Но я обещаю, как глава операции, никто из виновных в их гибели не уйдёт безнаказанным! Мы уничтожим всех вторгшихся к нам нелюдей!

Я, всё ещё находящийся под прицелом камер, картинно убрал пушку в автокобуру на доспешных штанах. Сеньор же Гарсия перешёл к последней фазе этого вечера. Той, что должна поставить жирную точку для всех, кто ещё надеялся, что это разовая ошибка клятых инопланетян, и вот у них-то точно всё получится!

— А сейчас я прошу помощников из «Братства» продемонстрировать нам террористов, ранее напавших на Венеру и до недавнего времени сидевших в наших тюрьмах.

Камеры крупным планом показали стоящих в ряд у стены бандитосов. Отделение ребят Макса так и прохаживалось сзади них, полностью контролируя.

— Напомню, — продолжал бригадный генерал, — что главным условием террористов при захвате школы Кандиды де Хезус стало требование выпуска этих людей на свободу. Они совершили преступления, в том числе террористические акты, против подданных Венеры на Земле. Преступления, от которых погибли наши люди. Но наше законодательство щадит даже таких, и казнь, которую сеньоры вполне заслужили, им заменили на длительные сроки в наших тюрьмах.

— Так вот, я уведомляю мировое сообщество, — с жаром продолжил старикан, — что Совбез Венеры принял решение о временной приостановке действия законодательства в моменты чрезвычайных обстоятельств, таких, как нападение врага, и в целяж прекращения террористической деятельности принял решение уничтожить всех вражеских террористов в наших тюрьмах, вина которых доказана и не оспаривается.

Снова пауза для осознания, хотя, пожалуй, после случившегося такое уже не шокирует. Шокирует, но после, когда пройдёт время, информация уляжется, и аналитики начнут раскладывать наш репортаж по полочкам.

— Команда конвоирования, приказываю уничтожить боевиков! — скомандовал сеньор, и далее я слушал команды Макса только по внутренним линиям. Как он приказал парням отойти. Как те выстроились в ряд. Подняли игломёты. И залпом из пяти стволов… В течение десяти секунд покрошили всех в фарш. Уже после открытия огня кто-то из стоящих у стены всё понял и попытался бежать, но его быстро прикончили. Вспомнилась Новая Аргентина, казнь гаучос — там было нечто похожее.

— На этом мы прекращаем нашу трансляцию, — проскрипел уставший голос командора. — От себя обращаюсь ко всем террористам, любых цветов и мастей. Приезжайте на Венеру! Мы будем ждать вас, и обещаем тёплый приём. И также обещаю, что за нами не заржавеет прийти в ответ в гости к тем, кто у вас останется ТАМ. За сим прощаюсь, всего всем хорошего, и удачи!

Красная каёмка вокруг линии прямого эфира погасла. И в эфире нашего местного общего канала воцарилась тишина. Минута. Вторая. Ни у кого не было слов говорить что-либо, и, видимо даже террористы в здании молчали и не знали, что делать. Я тоже стоял и смотрел на трупы расстрелянных террористов. Тех, кого калечил совсем недавно в танце. Да, уже тогда они были списаны. Мной, а кем же ещё! Просто тогда нам нужно было выиграть время — его нам катастрофически не хватало.

Сегодня мы раскрыли все свои карты. Достали все козыри. Да, сурово, но не надо обольщаться — мы снова всего лишь выиграли время. Сейчас аналитики Земли придут в себя, сядут за работу и придумают ответку. А потому работа ещё не закончена даже близко!

…И вся надежда только на Адриано и его команду учёных. Как они построят процесс? Найдут ли решение? Я был готов молиться, встать на колени перед кем угодно, если это поможет. А пока нужно было приходить в себя и идти работать. Мы и близко не сделали то, что планировали, для нахождения организаторов налёта. Тех, кто всегда в тени, но управляет. Просто сейчас можем делать работу открыто, наконец!

Наконец в эфире какие-то команды и отчёты. Вид попавшей в случайный кадр Лоран, плачущей в уголке в трейлере штаба. Я тоже пришёл в себя и пошёл к командирскому трейлеру, ни о чём не думая, ничего более не желая. Хотелось лишь одного — посидеть в тишине и помолчать. Ещё выпить, но пока школа захвачена, такой роскоши нельзя. И перед самой дверью раздался голос:

— Х-хуан?

Марина. Стоял и ждала, на том же месте. Я её заметил, но хотел проскочить в шлеме, чтобы не видела, что это я. Но любящее сердце, видно, не обманешь, или она ранее раскусила, кто я.

Пришлось разгерметизировать, а затем и снять шлем.

— Х-хуан!.. — На неё было страшно смотреть. Дикий испуг на лице. Страх. Ужас. — Это всё… Это всё делал ТЫ? Воскликнула она, сделав ударение на последнем местоимении.

А теперь добавились ещё и слёзы. Обида и разочарование. С маской ужаса, который никуда не делся.

— Марин, я… — сделал пару шагов к ней, но она отскочила назад:

— Не подходи ко мне! Не приближайся! — И тише добавила:

— Пожалуйста!..

Тут меня взяло зло. Ибо ни секунды не собирался перед нею отчитываться. Но, видимо, придётся хотя бы попытаться.

— Там дети! В заложниках. Ты в курсе?

— И ради этого надо убивать других детей?

Странная логика. Но понятная. Скажем так, закономерная. И у меня ни одного аргумента, чтобы возразить. А потому коротко соглашаюсь:

— Да.

— Почему ты? Там же полно ребят, которые…

— Потому что Я ЭТО ПРИДУМАЛ!!! — крикнул я. — Это я, мать твою, придумал их уничтожать! Око за око, их за наших! Без законов! Без правил! Просто потому, что с такими животными иначе не получится! Это я отдал приказ на их убийство! Я сказал это, довольна? А значит должен был сам этот приказ исполнить! Ибо завтра, возможно, я буду вынужден снова его отдать, и отдам с лёгким сердцем, так