Когда они приехали в полицейский участок, стало ясно, что полиция не собирается брать у него показания прямо сейчас. Он и предполагал, что будет именно так, но не мог избавиться от разочарования. Мевлют оказался в просторной камере. Кое-какой свет проникал от старой лампы в коридоре, но в глубине камеры было темно. Мевлют догадался, что в камере было еще двое. Первый человек спал. Второй был пьян и тихо ругался. Мевлют скорчился на холодном полу в углу камеры.

Воспоминания об испуганных и заплаканных лицах Фатьмы и Февзие терзали его душу. Единственное, что ему оставалось, – утопать в своих страданиях, пока не заснет, как он делал в детстве. Что бы сказала Райиха, увидев своего мужа прямо сейчас? Она бы сказала: «Разве я не говорила тебе держаться подальше от Ферхата?» Он вспомнил о том, как она отбрасывала волосы назад, вспомнил ее приступы ярости, ее озорную улыбку. Как здорово они иногда смеялись вместе! Если бы Райиха была теперь жива, Мевлют бы намного меньше опасался того, что может произойти. Полицейские наверняка собираются бить его, когда будут допрашивать утром; они даже могут отправить его на фалаку или пытать электричеством. Ферхат рассказывал много историй о жестокости копов. Теперь Мевлют был в их власти. Он боялся побоев и на военной службе, но там все завершилось хорошо. Он не спал всю ночь. Когда он услышал утренний призыв к молитве, он осознал, какое это счастье – свободно выйти на улицу в поток городской жизни.

Когда его привели в комнату для допросов, он был измучен усталостью и беспокойством. Что делать, если его ударят или станут бить по пяткам, пытаясь выбить информацию? Друзья Мевлюта с левыми взглядами рассказывали бесконечные истории о смелых людях, которые умерли, героически вынеся всевозможные пытки; ему хотелось подражать им, но что это за секрет, который он должен скрывать? Ферхат, должно быть, использовал имя Мевлюта в каких-то грязных делах. Да, он совершил большую ошибку, что пошел работать инспектором.

– Ты что, решил, что ты дома?! – рявкнул человек в гражданской одежде. – Не смей садиться, пока я не скажу!

– Извините… Я не сделал ничего плохого.

– Мы сами решим, сделал ли ты что-нибудь плохое или нет, но сначала давай посмотрим, умеешь ли ты говорить правду.

– Я буду говорить правду, – сказал Мевлют храбро и убежденно.

Похоже, его слова произвели на них впечатление.

Они спросили его, чем он занимался две предыдущие ночи. Он сказал, что ходил продавать бузу, перечислил, на каких улицах и в каких районах он был и в какие квартиры заходил в какое время.

Допрос застопорился. Мевлют посмотрел в открытую дверь и увидел, как в сопровождении полицейского провели Сулеймана. А он-то что тут делает? Прежде чем Мевлют сумел собраться с мыслями, полицейские сказали, что Ферхат был убит в своем доме две ночи назад. Они внимательно следили за реакцией Мевлюта.

– У Сулеймана Акташа и Ферхата Йылмаза ведь был какой-то конфликт, верно? – поинтересовались полисмены.

Мевлют объяснил, что это все уже давняя история; Сулейман ныне счастливо женат, у него есть ребенок, и он никогда не совершил бы ничего подобного. Копы напомнили, что жена Ферхата ушла от него и нашла прибежище в доме Сулеймана. Мевлют сказал, что ее побег не связан с Сулейманом. Он все равно больше не ходит в тот дом. Он слышал обо всем этом от Ведихи. Мевлют не переставая защищал невиновность двоюродного брата. Кто мог убить Ферхата? Подозревает ли Мевлют кого-нибудь? Нет. Слышал ли Мевлют об угрозах Ферхату? Были ли у его друга какие-то разногласия с коллегами по службе из-за денег или женщин? Нет, не было. Ожидал ли Мевлют, что Ферхата могут убить? Нет, не ожидал.

Иногда полицейские забывали о его присутствии и начинали говорить между собой о других вещах, приветствовали коллегу, который открыл дверь, поддразнивали друг друга.

Кто-то из полицейских сказал: «Все трое втрескались в одну и ту же девку!» Остальные засмеялись.

После допроса Мевлюта отправили назад в ту же камеру, и вот тут-то его охватила паника. На мгновение ему стало так страшно, что захотелось умереть. Но вскоре он понял, что, наверно, преувеличивает.

Днем его выпустили. Оказавшись на свободе, он начал горевать о Ферхате. Ему казалось, будто стерлась главная часть его жизни и памяти. Но потребность торопиться домой и обнять дочерей была такой сильной, что к тому времени, когда он сел на автобус на Таксим, он уже был в эйфории.

Девочек дома не оказалось, и пустой дом вселял тоску. Фатьма и Февзие ушли, ничего не приготовив: он чувствовал нараставшую грусть, увидев ту же посуду для бузы, которой он пользовался тридцать лет, рассаду базилика Райихи на подоконнике и больших тараканов, которые всего за два дня набрались достаточно смелости, чтобы расползтись повсюду, как будто этот дом принадлежал им. Казалось, комната за ночь превратилась в какое-то чужое место и все внутри слегка изменило форму.

Мевлют был уверен, что его дочери отправились на Дуттепе. Там все теперь должны быть злы на Мевлюта за его близость с Ферхатом. Что ему сказать, когда он будет приносить Самихе свои соболезнования? Он думал обо всем этом, глядя в окно автобуса на Меджидиекёй.

Дом семьи Акташ на Дуттепе был переполнен, как после молитвы в праздничный день: Сулеймана выпустили примерно в то же время, что и Мевлюта. В какой-то момент Мевлют обнаружил, что сидит напротив жены Сулеймана, Мелахат, но они не сказали друг другу ни слова. Мевлют размышлял, что Акташи слишком суровы к этой женщине, которая выглядела совершенно безобидной. А ему самому хотелось сейчас лишь забрать своих девочек и вернуться домой на Тарлабаши. Хвала Всевышнему, в этом доме теперь было четыре этажа и три постоянно включенных телевизора. Мевлют не покидал первого этажа, таким образом он не увидит заплаканную Самиху. Теперь и она овдовела.

Алевитские родственники Ферхата, его коллеги из электрической компании и несколько старых друзей с Бейоглу – все пошли на похороны, кроме Самихи. Покинув кладбище, Мевлют и Мохини не очень представляли, что им теперь делать. Над Стамбулом висело небо пепельного цвета. В конце концов они вдвоем отправились в кино, и после того Мевлют поехал прямо домой дожидаться дочерей.

Он не стал говорить с девочками о похоронах дяди Ферхата. Впрочем, Фатьма и Февзие не задавали вопросов. Что Самиха рассказывала им, чему она их учила? Каждый раз, глядя на своих девочек, Мевлют беспокоился за их будущее. Теперь, когда Ферхат был мертв, единственными людьми, на которых он мог положиться в борьбе за выживание в Стамбуле, были Коркут и Сулейман.

С самого начала Мевлют сказал Коркуту в точности то же самое, что сказал полиции: он ничего не знает о рискованных махинациях Ферхата. В любом случае работа инспектора больше не прельщает Мевлюта; он собирается немедленно уволиться. У него скопилось немного денег. Когда он пошел в главное управление «Семь Холмов Электрик» на Таксиме, чтобы подать заявление, он обнаружил, что уже уволен. Владельцы компании избегали любых скандалов. Мевлют поморщился, когда услышал, как какие-то знакомые инспекторы уже говорят, что Ферхат запятнал доброе имя всех инспекторов.