Новотному не нравилось в Дубчеке то, что он выпустил из-под контроля СМИ и творческие союзы Словакии, которые уже фактически открыто критиковали политику КПЧ. Но президент, вероятно, не хотел верить, что все это организовано самим же Дубчеком.

Перед съездом КПС Дубчек с друзьями в апреле 1966 года поехал отдохнуть в Татры на польскую границу. В это время там появился дикий медведь, который нападал на стада овец. Было дано разрешение на его отстрел, но хитрый зверь несколько месяцев водил охотников за нос. Он то переходил в Польшу, то возвращался обратно, когда его уже никто не ждал.

Дубчек решил принять участие в охоте на зверя и дал себе, вроде бы, в шутку странный зарок – если он завалит медведя, то Новотному не удастся сместить его с должности первого секретаря ЦК КПС. Дубчек сказал своему другу Барбиреку: «Знаешь что, если я достану того медведя, это значит, что Новотный меня на этом съезде не достанет!»[426].

Охотники сидели в засаде два дня, но тщетно. На третий друзья Дубчека уже стали возвращаться в Братиславу, но первый секретарь решил дать себе последний шанс. В пасхальную ночь он действительно смертельно ранил медведя, чья шкура потом украсила дом будущего отца «пражской весны».

Новотный велел узнать, не нарушил ли Дубчек закона, убив медведя (вообще охота на бурых медведей в Татрах была запрещена, но для этого конкретного хищника сделали исключение). В отличие от Брежнева и того же Дубчека, Новотный не любил охоту, считая ее барским занятием, не подходящим для настоящего коммуниста. Дубчек же воспринял «медвежье расследование» Новотного как акт отчаяния со стороны первого секретаря, и это его сильно развеселило.

На съезде словацкой компартии в 1966 году Дубчек фактически взял под защиту спровоцированный им же самим подъем словацкого национализма, отметив, что считает национальное «брожение» в Словакии «здоровым» и полезным. Съезд вновь утвердил Дубчека в его должности, хотя в Президиуме ЦК КПС остались и сторонники Новотного, прежде всего Худик.

Через месяц Дубчек произнес «умеренно-либеральную» речь и на XIII съезде КПЧ, проходившем с 31 мая по 4 июня 1966 года.

На первом заседании избранного съездом Центрального комитета компартии 4 июня 1966 года был избран Президиум ЦК из 10 членов: Антонин Новотный, Яромир Доланский, Йиржи Гендрих, Драгомир Кольдер, Михал Худик, Александр Дубчек, Йозеф Ленарт, Богуслав Лаштовичка, Олдржих Черник, Отакар Шимунек[427]. Кандидатами в члены президиума остались Ленарт, Вацулик и Капек. К старому поколению еще довоенных коммунистов помимо Новотного принадлежали Лаштовичка, Доланский, Гендрих и Шимунек. Наполовину же Президиум ЦК состоял из совсем молодых партийцев, и это была сознательная политика Новотного.

В 1967 году, как уже упоминалось, на полную мощность был запущен новый экономический механизм, но многие отчетливо понимали, что он может привести к проблемам в экономике. Дубчек в своих мемуарах сформулировал это следующим образом: «Новый экономический механизм стал осуществляться в январе (1967 года), но скоро стало ясно, что в таком усеченном виде он ни к чему не приведет. Более того, его более широкое применение грозило… негативными последствиями для Словакии ввиду сохранявшегося неравенства в экономическом развитии. Производительность труда в словацкой промышленности была все еще ниже, чем в Чехии, и даже некоторые мои союзники (Барбирек; курировал именно словацкую промышленность – Прим. автора.) думали, что прошлая система предоставляла словацкой экономике лучшую защиту»[428].

В аналитическом докладе КГБ СССР в ЦК КПСС от 5 мая 1967 года сообщалось «об отрицательных проявлениях среди населения ЧССР, вызванных экономическими затруднениями»[429]. На основе сводок МВД ЧССР в этом документе были описаны случаи недовольства «новой экономической системой», причем особенно среди рабочих и работников сельхозкооперативов. Одной из причин недовольства были задержки с выплатой зарплаты, вызванные перестройкой всего финансового механизма работы отдельных предприятий.

Действительно, столь активно пропагандировавшаяся «либералами» и самим Дубчеком экономическая реформа привела, как уже упоминалось выше, к резкому падению государственных централизованных капиталовложений. А именно они и шли при Новотном для ускоренного развития Словакии. Дубчек, на словах так рьяно радевший за словацкие национальные интересы, по сути, поддержал реформу, которая нанесла сильный удар по уровню жизни именно в Словакии.

Но если дела у «либералов» не клеились в экономике, то надо было переходить в наступление в политической сфере. И здесь на сцену опять выступили творческие союзы. Именно интеллектуалы должны были свалить Новотного и заодно приписать ему все неудачи экономической реформы.

Выше мы уже приводили высказывание Млынаржа о Новотном: тот был не шибко образованным человеком, но очень ценил образованных людей. Конечно, Новотный хотел, чтобы деятели науки и искусства проводили политику партии, и сердился, если они «ерепенились». Однако Млынарж подчеркивал, что Новотный стремился не подавлять несогласных среди интеллигенции, а переубеждать их. «Он уважал образование и был убежден, что образование и наука необходимы для коммунизма. Он мог быть грубым с интеллигентами и пользоваться своей должностью, но в целом он относился к ней (интеллигенции) с уважением. Ему льстило поддерживать контакт с ведущими представителями интеллигенции, он устраивал встречи с писателями и деятелями искусств – и, видимо, не случайно, что эти встречи проходили в замке Ланы, где до войны Масарик беседовал с интеллектуалами»[430].

При Новотном, как уже отмечалось, стали издавать много западных книг, закупать западные кинофильмы, провели первый легальный фестиваль джаза. Чехословацкие ученые и деятели искусства относительно свободно ездили за границу.

На весь мир прогремела «новая волна» чехословацкого кино первой половины и середины 60-х годов. Для творчества режиссеров «новой волны» характерно разнообразие жанров: лирика, комедия, трагикомедия, гротеск, историческое и военное кино. Часто встречались экспрессионистские и сюрреалистические мотивы кафкианского типа, черный юмор, импровизация и тщательно прописанные диалоги главных героев. Одной из первых лент чехословацкой новой волны, замеченной критиками, стала работа словацкого режиссера Штефана Угера «Солнце в сети» (Slnko v sieti, 1962).