по прежнему переднему краю и выйти к главной полосе обороны противника. Бои велись до полного истощения физических и моральных сил личного состава. Части 89-й гв. и 183-й сд лишь 26 июля после ожесточенных боев овладели Хохлово и Шишино. В трех стрелковых полках 93-й гв. сд к 24 июля осталось 2458 человек, из них активных штыков, то есть тех, кто непосредственно может идти в атаку, всего 754. Дивизия потеряла за четыре дня наступления более 715 человек убитыми и ранеными. Командир дивизии доложил, что продолжает проводить сокращение тыловых подразделений. 26 июля части дивизии освободили Дальнюю Игуменку. Противник отошел на западный берег Липового Донца. Сводному отряду автоматчиков удалось 28 июля захватить небольшой плацдарм на правом берегу реки в районе Шишино (8 км севернее Белгорода). Командование требовало продолжать форсирование, но в дивизии осталось к этому времени всего 220 активных штыков. Остатки отряда пришлось отвести назад. Дивизия перешла к обороне назначенного рубежа только с 30 июля{509}.

30 июля Конев доложил Сталину, что с 16.00 войска Степного фронта возобновили наступление на правом крыле и после ожесточенного боя 53-я армия овладела районом высоты 244.7 и восточной опушкой леса западнее Вислое (15 км севернее Белгорода). Части 107-й сд 69-й армии вели бой юго-западнее Киселево. 7-я гв. армия, отразив две атаки противника силою до батальона пехоты с 10 танками, удержала захваченный плацдарм на западном берегу Северского Донца в районе Соломино{510}. В связи с большими потерями дальнейшие попытки полностью восстановить оборону по бывшему переднему краю в полосе фронта успеха не имели. Но настойчивые атаки наших войск продолжались вплоть до конца июля. Они, видимо, имели цель сковать силы противника, не допустить их переброски на другие участки фронта.

Войска Степного фронта в составе 7-й гв., 53-й и 69-й армий с 20 по 31 июля потеряли свыше 34 тыс. солдат и офицеров, в том числе 69-я армия — порядка 14 тыс. А оба фронта за этот период — более 50 тыс. человек. Вот во что обошлось нашим войскам «преследование разгромленного противника»! Выйдя на рубеж Новая Горянка (7 км южнее Ново-Ивановка), Герцовка, Черкасское, Триречное, Каменный Лог (1,5 км северо-восточнее Задельное), Дружный, Киселево, Хохлово, Мелихово, Ястребово, Разумное и далее по восточному берегу р. Северский Донец, наши войска перешли к обороне и начали подготовку к белгородско-харьковской наступательной операции.

Таким образом, Манштейну удалось в основном беспрепятственно отвести войска на прежний хорошо оборудованный в инженерном отношении рубеж. 27 июля 1943 г. тд «АГ», передав 97 танков и тяжелое вооружение дивизиям «ДР» и «МГ», убыла в Италию. Эти дивизии, имевшие в своем составе 203 исправных танка, включая 23 «тигра» и 75 штурмовых орудий, сначала убыли в резерв ГА «Юг», затем были переброшены в Донбасс, где наряду с 3-й тд участвовали в контрударе с целью ликвидации захваченного нашими войсками плацдарма на р. Миус.

По мнению маршала Г.К. Жукова: «Это ему [Манштейну] удалось сделать вследствие исключительной переутомленности наших 1-й танковой, 6-й и 7-й гвардейских армий, а также недостаточной активности 5-й гвардейской танковой армии»{511}. В условиях жесткой цензуры Жуков не мог сказать, что причина крылась не столько в переутомленности личного состава, сколько в больших потерях фронтов. А вот активность армии Ротмистрова и более эффективное использование, ее соединений на этом этапе операции в немалой степени зависели от самого Жукова, который координировал действия Воронежского и Степного фронтов. По словам маршала, войска ВФ и СФ, выйдя 23 июля к переднему краю немецкой обороны, не могли сразу перейти в контрнаступление, хотя этого и требовал Верховный Главнокомандующий. И ему с большим трудом удалось выпросить у Сталина восемь суток передышки. В чем заключалась и во что обошлась войскам эта «передышка», сказано выше.

Схема 2. Общий ход боевых действий на южном фасе Курского выступа 5-15 июля 1943 года.

Противник, удержав конечный рубеж отхода, намеченный Готом (показан пунктиром на схеме 2), создал на подступах к Белгороду с севера и северо-востока нечто вроде предполья перед главной полосой обороны, включив в него хорошо оборудованные позиции 52-й гв., 375-й и других стрелковых дивизий, занимавших здесь оборону до 5 июля, с их инженерными сооружениями и минными полями. Но это не спасло гитлеровцев от разгрома.

На третий день общего контрнаступления — 5 августа, ровно через месяц с начала операции «Цитадель» — Москва салютовала войскам в честь освобождения этого старинного русского города.

Глава 6

ИТОГИ ОБОРОНИТЕЛЬНОЙ ОПЕРАЦИИ И ПРОХОРОВСКОГО СРАЖЕНИЯ

ЦЕНА УСПЕХА

Победная реляция Ватутина. Рождение легенды о разгроме корпуса СС 12 июля — Оценка Ротмистровым и Жуковым результатов контрудара — Этапы оборонительной операции — Взгляды советских и российских историков на события под Прохоровкой. Сколько же всего танков и САУ участвовало в сражении 12 июля? — Обстоятельства принятия решения на контрудар и почему он пришелся по наиболее сильной группировке противника — Потери сторон в бронетехнике и их соотношение — Потери войск фронта в живой силе, вопреки официальным данным, многократно превышают потери противника — Немцы о советских генералах и солдатах — Сталин назначает комиссию по поводу огромных потерь 5-й гв. танковой армии. Где и почему прячут результаты ее работы — Причины больших потерь советских войск — Мы победили, несмотря ни на что.

Закрытость наших архивов и наличие военной и идеологической цензуры длительное время не позволяли с достаточной степенью достоверности раскрыть характер боевых действий в ходе оборонительной операции в июле 1943 года, одним из этапов которой является Прохоровское сражение. Это прежде всего касается результатов сражения и реальных потерь сторон в живой силе и технике. Советские авторы фундаментальных исследований Курской битвы совершенно не использовали документы другой стороны, потому что данные военного архива ФРГ не вписывались в идеологические рамки, очерченные военным отделом ЦК КПСС.

Что уж говорить об авторах многочисленных публикаций о боях под Прохоровкой, которые в условиях «железного занавеса» не могли пользоваться не только источниками альтернативной информации, но и документами советских архивов. Им приходилось довольствоваться мемуарами военачальников и воспоминаниями непосредственных участников событий, отредактированными в соответствии с требованиями военной цензуры. А эти свидетельства, как мы убедились, вещь весьма ненадежная. Зарубежных исследователей, посмевших поставить под сомнение точку зрения советских историков на те или иные события минувшей войны, незамедлительно объявляли буржуазными фальсификаторами. Своих «грешников» в этом отношении объявляли злостными очернителями и пасквилянтами.

Канула, казалось бы, в небытие цензура с ее перечнем сведений, запрещенных к