И в городском ремесле, и в торговле, и в земледелии преобладала мелкая и средняя собственность. Землей, главным средством производства, горожане владели именно как граждане данного города. К обладанию землей были допущены и поселенцы, но все-таки большинство последних было занято в ремесле и торговле[1165]. Возможно, негражданское землевладение все же рассматривалось как исключение. Более обычным путем приобщения к земле в другом муниципии или колонии было, вероятно, принятие человека в число граждан.

Итак, можно говорить, что испано-римский город обладал теми чертами, которые в принципе соответствуют городу античного типа, полису[1166]. А именно полис определяет сущность античной цивилизации и ее особенности по сравнению со всеми другими цивилизациями древнего мира. Конечно, речь не идет о самостоятельном полисе, как это было с греческим полисом классического времени или римской civitas эпохи республики. Положение испано-римского города было подобно положению полиса Греции, Азии или Сирии императорского времени, т. е. города, не обладающего политической независимостью, но с социально-экономической и внутриполитической точки зрения полностью сохраняющего полисный характер[1167]. Также и в культурно-идеологическом аспекте город являлся центром античной культуры, античного мировоззрения, античного образа жизни.

В Бетике (и на лузитанском берегу пограничного Анаса) и в восточной части Тарраконской Испании находилось около 120 городов[1168], что составляло от 6 до 12 % всех городов империи[1169]. Это говорит о высокой степени урбанизации этого региона. Характерно, что и наибольшее количество (91%) всех известных актов «благодеяний» богатых граждан своему городу приходится на эту зону[1170].

Просопографический материал показывает, что в городской и провинциальной элите имелись потомки и колонистов, и аборигенов, что в коллегиях и пагах жили и тесно общались и те и другие[1171]. Впрочем, местные жители тоже принимали, как правило, римские имена или, реже, латинизировали собственные[1172]. Анализ ремесленной, в частности керамической продукции говорит о генетических связях этой продукции с предшествующей местной[1173], хотя она, разумеется, настолько трансформировалась, что полностью вошла в общеимперскую хозяйственную ткань. Таким образом, видно, что возникновение на юге и востоке Пиренейского полуострова античного социально-политического порядка явилось делом и иммигрантов, и туземцев, а этому в решающей мере способствовало их сосуществование в рамках одних и те же социально-политических институтов. Это и был первый путь романизации, приведший к наиболее полному включению этой части Испании в римский мир. К восточной части Тарраконской Испании и Бетике вполне можно отнести высказывание Плиния (III, 31) о Нарбоннской Галлии, что она скорее Италия, чем провинция.

Зона, которую можно несколько условно назвать романизующейся, т. е. та, где процесс романизации к моменту кризиса был еще далеко не завершен, охватывала большую часть Испании, включая Балеарские острова. Там почти все свободные жители после реформы Веспасиана юридически тоже были латинскими гражданами, а лидеры их общин имели все шансы стать гражданами римскими и даже войти в высшие эшелоны имперской иерархии. Но в I—II вв. этого практически не произошло. Город и в этой зоне являлся ячейкой античного мира. Хотя никаких фрагментов городских законов в этой зоне не найдено, можно все же говорить, что политическая структура тамошних городов была аналогична существовавшей в Бетике[1174]. Однако самих городов там было намного меньше, их сеть гораздо менее плотной, а территории соответственно более обширны[1175].

Среди городов этой зоны было мало колоний. В Лузитании их насчитывалось всего пять, причем три из них (Эмерита Августа, Метеллин и Паке Юлия) располагались в долине Анаса недалеко от границы с Бетикой и могут быть причислены скорее к романизованной зоне. Все колонии этой провинции находились вне собственно лузитанской области, в более развитых южных и центральных районах, включенных в Лузитанию при образовании провинции[1176]. Во внутренних районах Тарраконской Испании к югу от Карпетанских гор имелась всего одна колония Либисоса, которая, однако, так никогда и не стала значительном городом ни в экономическом, ни в политическом, ни в культурном отношении[1177]. В северной части внутренних районов этой провинции тоже имелась только одна колония Клуния, которая была возведена в этот ранг за свои заслуги в антинероновском движении[1178]. Одна колония Флавиобрига находилась и на севере Испании (Plin. IV, 110)[1179], но ее появление, вероятнее всего, тоже не было связано с появлением там нового населения.