— Вар-ша-ва! Вар-ша-ва! Вар-ша-ва!

Синхронные кулаки в воздухе подчеркивали каждый слог. Харпад чувствовал энергию, исходящую от толпы. Он мог ее использовать, был властен над ней. Он мог. Лучшего момента уже не будет. Нечего ждать. Оставалась только одна вещь, с которой теперь он справится без проблем — открытие шлюза Стыка. Если люди начнут туда заходить, станет свободнее. И он найдет Марысю.

Он соскочил с контейнера, а группа его личной охраны окружила его тесным кругом. Он подошел к контрольной панели.

Что он сделает, если не сможет создать для нее новый профиль? Он должен будет убить кого-то, чтобы Марыся заняла его место? Сможет ли? Он не был уверен. Точно сможет изменить ее личность. Семь лет назад он прикоснулся к панели сканера и заставил систему принять его за кого-то другого.

Он мог все. Мог все.

Он коснулся панели управления и мысленно дал приказ открыть шлюз.

Врата не дрогнули.

* * *

Все больше ей мешал нарастающий натиск. Не могла даже глубже вдохнуть. Где-то там впереди было еще хуже. Там натиск дошел до критической точки, и сейчас обратная волна сдерживала медленное движение вперед. Но здесь никто не хотел останавливаться. Марыся закрывалась руками. Это ничего не давало. Она позволила вести себя, человеческие волны толкали ее то вперед, то назад. Она сосредоточилась на том, чтобы в момент наименьшей давки суметь вдохнуть как можно больше воздуха.

Она понятия не имела, как они находили силу все еще скандировать:

— Вар-ша-ва!!! Вар-ша-ва!!! Вар-ша-ва!!!

Она пыталась забраться выше. Не только ей пришла эта идея, но остальные были сильнее. Это был тот момент, когда каждый вокруг становился врагом, потому что само его существование отнимает у тебя пространство.

— Вар-ша-ва!!! Вар-ша-ва!!!

Чья-то рука схватила ее за шиворот и потянула вниз. Не со злости — просто ее шея стала чьей-то опорой. Она упала под ноги толпы. Ботинок ударил ее по щеке, закружилась голова. Не специально. Она почувствовала на губах сладко-соленый вкус крови.

— Вар-ша-ва!!!

В густоте двигающихся ног она увидела пучок кабелей, который окутывал вертикальные трубы на толстой решетке. Она поднялась на локтях и коленях, и поползла в том направлении.

* * *

Через него проходила энергия. В определенной степени он мог ею управлять, но не чувствовал былого удовлетворения. Он был словно медиум, используемый неизвестной силой. Была ли это g.A.I.a., сидящая в серверах еще глубже, чем Межуровень? Нематериальный монстр, которого хотело уничтожить Дело? Он позволил ему пройти все это, дойти сюда, и теперь, в шаге от цели, играется с ним?

Харпад убрал руку с холодной поверхности панели, оперся головой о металл. Толпа за ним не переставала скандировать.

Именно это хотели сделать участники Дела. Выключить чудовище. Взорвать сервера g.A.I.a. А может, именно это они и сделали несколько часов назад? Может, выслали кого-то еще. Ведь прошло целых семь лет. Они могли выслать сюда много сумасшедших, мотивированных, как и Харпад. Ими манипулировали так, что они сами захотели сюда спуститься. Забирали у них детей или промывали мозги. Может, кому-то удалось уничтожить сервера g.A.I.a. — и вот последствия: ничего не работает.

Нет. Фабрики остановились, когда он перекодировал людей. Они отошли от конвейеров, потому все остановилось. Он закрыл глаза — g.A.I.a. все еще была здесь, показывала у него под веками тысячи профилей-галактик. Никто ничего не уничтожил.

Тогда почему шлюз не хотел открываться? Он им это обещал. Обещал небо, пространство, свет, тишину. Обещал свободу, обещал ночи и дни, чистый воздух, дождь, холодный ветер и теплые дни. Обещал Варшаву.

Не он обещал. Обещало что-то его губами, он даже не помнил слов. Но они услышали это от него.

Обманутая толпа напирала, и даже усилия стоящих ближе всего охранников не могли уже ее сдерживать.

Харпад закрыл глаза и вошел в черные внутренности. Он пролетел над десятками, сотнями тысяч, миллионами профилей, чтобы добраться до сердца g.A.I.a. Он не хотел ее уничтожать, в конце концов, он не сумел бы этого сделать. Он хотел просто изменить ее, перекодировать. Принудить ее к перемирию, к изменению правил и хотя бы к открытию шлюза. Это он мог. Верил, что получится, если только сможет добраться до самого центра. Он летел все глубже и глубже, пролетал миллионы профилей, за которыми проносились еще миллионы. Хаотичная, размытая сеть без внутренней архитектуры, даже без узлов. Без центральной точки.

Он поднимался вверх, нырял вниз, уходил в сторону, во все стороны одновременно. Он оказался вне и вместе с тем окутывал все это. Кольцо Варшава, рядом Кольцо Краков, Познань, Вроцлав, Гданьск, Берлин, Мюнхен, Париж, Лондон, Нью-Йорк, Шанхай, Токио, Киншаса, Каир, Лагос, Бенгалуру, Кейптаун и другие. Он видел их все вместе. Дальше не было ничего. Только темнота.

Центральной точки не существовало.

Вы не отключите сервера g.A.I.a., потому что их не существует. Все происходит в голове. В ваших головах! g.A.I.a. кружит в ваших венах, идиоты! Эта всеобъемлющая и деспотическая гиперпревентивность сидит в нас самих, и больше нигде. Это вирус, который врос в наши тела и сознание. Вы не сможете избавиться от него. Не поможет никакой диализ, никакие яды, никакая кодировка.

Все больше данных, все быстрее трансфер.

Он все понял. Он зашел так далеко, что уже не мог вернуться.

Ему некуда было возвращаться.

На темной поверхности со светлыми точками завис белый круг. Серые и белые клубы дыма замедлились и перемешались. Движимые центробежной силой, они направлялись к внешним краям, оставляя внутри темноту. Посередине появилась точка, острая, как игла, светлая, как сердце звезды. Она превратилась в круг, запульсировала и стала матовой.

* * *

Тишина сливалась с грустью. Марыся полусидела-полулежала, втиснутая между трубами. Рассечение на скуле щипало под засохшей кровью, но она не обращала на это внимания. Она чувствовала большую потерю, хотя она не могла описать, что именно у нее забрали.

Зов, который вел их всех, пропал. Люди уже не шли вперед, только кружились вокруг, пытались отдаляться от толпы. И не могли, потому что все равно оказывались внутри нее, создавали ее своими же телами.

А потом послышался гул. Все происходило как в замедленной съемке. Знакомый гул, знакомый шум, знакомые звуки. Фабрики запустились, межуровневая машинерия разгонялась заново. Зов фабрик пересилил Зов Проводника.

Прошло немного времени, наверное, четверть цикла, прежде чем толпа разошлась настолько, что ее уже нельзя было назвать толпой. Между лежащими телами кружили крысопсы. Те, кто был жив, пытались их отогнать. Это не очень помогало.

Угрозы уже не было, но Марыся не могла найти в себе силы выйти из убежища. Куда ей идти? Возвращение казалось каким-то абстрактным, неправильным. Какое-то внутреннее убеждение делало дорогу домой отвратительной. Это уже не был ее дом. Последний цикл все изменил. Она еще не знала, что сделает, но знала, что не вернется. Она узнала в этом нежелании Зов. Проводника уже не было, но его Зов, хоть и слабо, но все еще ощущался.