Фанни вскинула на меня испуганные глаза. Этот ребенок научился улавливать мельчайшие изменения в тоне собеседника — возможно, поэтому ей удалось выжить.

— Однако, — твердо повторила я, — не у всех обитателей Риджа есть подобный опыт. Да и вряд ли они когда-либо встречали таких людей. Большинство из них жили в маленьких шотландских деревушках и даже грамоте не учились. Если бы ты рассказала им, где провела почти все свое детство, их бы это потрясло. Что вам с сестрой пришлось…

— Они и шлюх ни разу не видели? — Фанни удивленно моргнула. — Думаю, кое-кто из мужчин точно с ними встречался.

— Несомненно, — согласилась я, не желая сворачивать с темы. — Но ведь говоришь-то ты с женщинами.

Она кивнула с серьезным видом, переваривая мои слова. Затем на мгновение отвела взгляд, моргнула и вновь посмотрела на меня, задумчиво прищурившись.

— Мать миссис Макдональд говорит, что вы ведьма. Миссис Макдональд пыталась ее остановить, когда заметила, что я слушаю. Старая леди вечно болтает без умолку — если, конечно, ее рот не занят едой.

Я пару раз встречалась со старухой Кэмпбелл — матерью Дженет Макдональд, — так что совершенно не удивилась.

— Боюсь, не только она так считает, — сухо заметила я. — Но думаю, тебе не стоит рассказывать посторонним людям о своей жизни в Филадельфии.

Фанни послушно кивнула.

— На старуху Кэмпбелл можно не обращать внимания — пусть себе болтает. Потому что мистер Макдональд боится мистера Фрэзера. Он пытался запретить ей вас обсуждать. А меня вот никто не боится, — добавила она, пожав плечами.

То ли еще будет, малышка, — подумала я, глядя на смышленое личико.

— На самом деле люди не боятся мистера Фрэзера — скорее уважают.

Девочка нехотя склонила голову, давая понять, что спорить не будет, но останется при своем мнении.

— Иногда, — сказала она, — у кого-то из девушек появлялся покровитель. Бывало — правда, очень-очень редко, — он даже на ней женился. — Фанни мечтательно вздохнула. — Чаще всего, конечно, просто покупал хорошую еду и красивые платья и брал под свою защиту — чтобы никто не смел ее обижать или грубо с ней обращаться.

Я не догадывалась, к чему она клонит, но слушала очень внимательно.

— Когда сестра снова встретила Уильяма в окрестностях Филадельфии, он фка… сказал, что возьмет нас обеих под свою защиту. Она была так счастлива. — В тоненьком чистом голоске послышались слезы. — Если… если бы мы только могли тогда остаться с ним…

Джейми буквально в нескольких словах рассказал мне, что случилось с Джейн, сестрой Фанни. Подобная сдержанность выдавала, как сильно потрясла его гибель девушки и как глубоко это ранило их с Уильямом.

Опустившись на колени, я обняла малышку и крепко прижала к себе. Она рыдала почти беззвучно — так плачет ребенок, скрывающий свое горе из страха наказания. У меня у самой защипало в глазах.

— Фанни, — прошептала я наконец. — Ты в безопасности. Мы не допустим, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Никогда!

Икнув, она содрогнулась всем телом, но так и не обняла меня в ответ. Хотя и не отстранилась; просто сидела на табурете, тихая и хрупкая, словно раненая птичка, взъерошенные перышки которой едва удерживают остатки жизненного тепла.

— Уильям… — заговорила она еле слышно, — попросил мистера Фрэзера позаботиться обо мне. Только… мистер Фрэзер вовсе не обязан это делать. Ведь на фамом деле он не брал меня под защиту.

— Ну конечно, брал! — Я ласково погладила ее по плечу, чувствуя исходящий от чепца влажный запах. — Уильям поручил тебя ему, и теперь…

— Теперь он сердится на Уильяма! — Она отстранилась, размазывая по щекам слезы.

— О боже! Ты думаешь, мы выставим тебя за дверь из-за того, что мистер Фрэзер и Уильям… кхм… не сошлись во взглядах? Уверяю тебя, этого не случится.

Она недоверчиво покосилась на меня и кивнула. Но явно не поверила.

— Мистер Фрэзер всегда держит слово.

Фанни долго-долго смотрела мне в глаза, хмуря брови. Затем резко вскочила, вытерла нос рукавом и сделала книксен.

— Я не буду ни с кем говорить, — сказала она. — Ни о чем.

36

То, что скрыто

Я приняла решение по поводу Денни, еще когда кричала на мужа, обзывая его «тупоголовым шотландцем», но разговор с Фанни напрочь вытеснил из головы все остальное. Только к вечеру следующего дня мне удалось застать Брианну одну.

Утром приходил Шон Макхью с двумя старшими сыновьями — они принесли молотки, чтобы помочь с крышей кухни и каркасом третьего этажа. Джейми и Роджер работали вместе с ними; пятеро здоровенных мужчин грохотали над головой, словно армия разжиревших дятлов, так что находиться внутри было совершенно невозможно. Только во второй половине дня решили наконец сделать перерыв на обед у ручья. Бри с Мэнди ушли домой раньше всех.

Отправившись за ними, я обнаружила дочку в хирургической. Из большого окна — самого большого в Новом доме — струился предвечерний свет. Стекол еще не было (в лучшем случае они появятся к весне), и солнечные лучи свободно проникали в комнату, высвечивая дощатый пол из желтой сосны, желто-коричневый домотканый фартук Бри и ее огненную шевелюру, небрежно заплетенную в косу.

Дочь увлеченно рисовала на пришпиленном к настольному секретеру листу бумаги. Как жаль, что судьба не наделила меня талантом художника! Я бы многое отдала за возможность запечатлеть Брианну в этот момент: как пламенеют в сияющем потоке ее бронзовые волосы; как, слегка наклонясь, она наблюдает за играющей на полу Мэнди, а та что-то напевает себе под нос, строя замок из брусков дерева и маленьких увесистых склянок для трав и настоек.

— Мам, о чем задумалась?

— Что? — Вопрос застал меня врасплох. Я посмотрела на Бри и растерянно моргнула. Уголки ее губ дрогнули в улыбке.

— Я спросила, о чем ты думаешь, — терпеливо повторила она. — У тебя был такой взгляд.

— Какой именно? — насторожилась я. В семье существовало поверье, что я не в состоянии хранить секреты — мол, у меня сразу все отражается на лице. Надо признать, в этом была доля истины. Только вот им почему-то не приходило в голову, что и я вижу их насквозь.

Брианна склонила голову набок и сощурилась, изучая мое лицо. Я невинно улыбнулась и перехватила Мэнди, которая собиралась прошмыгнуть мимо с тремя склянками в руке.

— Солнышко, нельзя выносить отсюда бабушкины пузырьки, — сказала я, ловко вынимая их из липкой ладошки. — Бабушка кладет туда лекарства.

— Но мне они