В дальней части ангара стояла большая авиетка с вращающимися пропеллерами на крыльях. В кабине под толстым стеклянным колпаком сидел Разин. Он махнул нам и показал себе за спину.

Под фюзеляжем между крыльями виднелся откинутый люк с короткой лесенкой.

Фильтр окончательно забился – не сумев выдохнуть, я сорвал с себя маску. Сунулся вслед за Эви в люк, и тут все вокруг исчезло, после возникло вновь, переливаясь неестественно яркими красками. На мгновение возникли световые линии, очертили все предметы и сразу пропали. В голове застрекотало, зажужжало.

– Голос! – крикнул я, хватаясь за голову.

Эви вцепилась мне в плечи и потянула вверх.

В наушниках голос цыганки казался низким и хриплым.

– Разин, эта машина – все, что у него есть. Представь, что в том кислотном озере утонул весь твой Арзамас.

Раздалось шипение, и Егор Разин отрезал:

– Мне безразличен Арзамас.

– Да? – удивился я и приподнялся на сиденье, глядя поверх головы Эви на обтянутый кожаным шлемом затылок пилота. – Зачем же ты все это затеял?

Он надолго замолчал. Я потрогал лоб, потер переносицу и позвал про себя: «Голос! Эй, Голос», – но он не отзывался. Рокотали пропеллеры на крыльях, свистел воздух сквозь щель в приоткрытом колпаке над головой. Авиетка неслась прямо под облачным слоем, в разрывах которого то и дело мелькали синие просветы. Казалось, если сдвинуть колпак до конца и выпрямиться в кабине во весь рост, подняв руку, то зачерпнешь в ладонь белый пух облаков.

– Я хочу спасти город, – медленно произнес Егор Разин, – а потом я сразу уеду из него.

– Почему? – спросил я.

Эви осторожно спросила:

– Разин, после Тимерлена Гало главой твоего клана стала его дочь, Юна. Где она сейчас?

Вместо ответа он сказал:

– Твое имя, доставщик?

– Альб, – ответил я.

– Я понимаю, чего ты лишился, Альб. Если Арзамас выстоит, я, прежде чем уйти, дам тебе место в Форте. Хорошую службу с большой опла…

– Нет, – перебил я. – Меня не интересует служба.

– Что тогда? Новый самоход? Хорошо, ты сможешь заказать в наших мастерских… после того, как их отстроят. Или я дам деньги, чтобы ты купил его себе и оснастил как захочешь.

– Вот это – лучше всего.

Потом мы долго летели в молчании. Я заснул, мне приснился самоход с большой надписью на борту «ЗЕБ-2». Новенький, блестящий, с надраенной палубой, сверкающими серебром трубами ускорителя вдоль бортов и почему-то с длинной мачтой, на которой вибрировал в потоке воздуха треугольный парус. Самоход стремительно катил через пустошь, барханы проносились мимо.

Проснулся я от того, что Разин сказал:

– Подлетаем.

Я протер глаза, размял поясницу, ноющую от долгого сидения в узкой кабине, и посмотрел над головой Эви.

Солнце садилось прямо впереди, лучи его расцвечивали висящую в воздухе дымку розовым и алым. И в дымке этой низко над землей проступала огромная, перевернутая вершиной книзу гора с неровными краями.

Эви оглянулась. Наверное, заметила, какими удивленными стали мои глаза, потому что в наушниках зазвучал ее голос:

– Никогда не был возле Улья, Альб?

Я завороженно глядел вперед. Между нами и городом небоходов висели на разной высоте черные воздушные шары – целая флотилия шаров с небольшими круглыми гондолами, от которых вниз шли канаты. У гондол не было бортов, и людей там тоже не было, только закрепленные ремнями аккуратные стопки мешков.

– Это из-за гравитационной аномалии, – произнесла Эви, и я перевел взгляд на нее. – Слышал про аномалии в Пустоши, Альб? На юге есть Железная гора, она получилась из-за действия магнитной аномалии, еще…

– А это что? – перебил я, показывая на ближний край висящей в воздухе горы.

Там была огромная дыра, ведущая в недра Улья, – сквозь такую могли бы разом пролететь два, а то и три дирижабля. Над ней из камня горизонтально торчали две длинные решетчатые фермы, на концах которых лежал блестящий железный диск с открытой палубой, окруженной высоким бортом, с четырьмя бронированными колпаками пулеметов по краю. Машина казалась недостроенной – один борт не успели покрыть облицовкой, и сквозь квадратные дыры было видно, что внутри деревянная решетка – наверное, чтоб уменьшить вес. Но какой бы легкой ни была машина… Неужели эта штука может летать?

– Дисколет, – с гордостью сообщила Эви. – Так его называют. Ну или летающая крепость. Наше новое оружие!

– За счет чего он будет держаться в воздухе? – спросил Разин, и впервые в его голосе я услышал удивление.

– Не знаю, – сказала Эви. – По-моему, использовали тот же принцип, благодаря которому парит сам Улей. Но устройство дисколета – тайна даже для обычных небоходов. Теперь помолчите оба, я свяжусь с диспетчером, чтобы они убрали часть аэростатов. Сейчас не пролетим – взорвемся.

Разин подался в сторону, Эви дотянулась до приборной панели за штурвалом и настроила радиостанцию на нужную частоту.

– Улей, Улей! – донеслось до меня. – Это Эвитта Галекс! Улей!

Ей неразборчиво ответили. Эви что-то забубнила в микрофон, а я посмотрел вниз.

Скорее всего, трос каждого шара был прикреплен к лебедке, чтобы поднимать и опускать их на разную высоту. Таким способом небоходы выстроили преграду для непрошеных гостей, если те захотят приблизиться к Улью с воздуха.

В моих наушниках пискнуло, и мужской голос произнес:

– Говорит диспетчер Улья. Назовите свой опознавательный код.

Эви затараторила:

– Танго-танго фокстрот зулу четырнадцать. Эвитта Галекс, пилот из роя Небесных Шмелей, командир Карабан Чиора.

Из наушников полилось шипение. Разин оглянулся. Он весь напрягся, пальцы на штурвале побелели.

Снова пискнуло, раздался голос диспетчера:

– Танго-танго фокстрот зулу четырнадцать, вам откроют второй эшелон. Ждите указаний.

Разин вопросительно глянул на Эви.

– Нас пропустят, – сказала она.

И тут же три черных аэростата перед нами поползли вниз.

– Что будет, если крыло зацепит трос? – спросил я.

– Отрубить может, но аэростат при этом взорвется. В гондолах динамит и заряды со шрапнелью.

– Чтоб окончательно добить, – заключил Разин.

Эви повернулась ко мне и окинула любопытным взглядом.

– Что? – спросил я.

– Да смотрю: молодец ты, хорошо держишься. Сначала дрых, теперь в окно пялишься. А когда спал, так захрапел даже.

– Угу, – буркнул я, думая о «Зебе».