Было облегчением думать, что к этому времени они должны были оказаться на безопасном расстоянии от штаба. Люди из организации не стали бы оставаться вблизи штаба, где могли неожиданно открыть огонь из оружия чужаков и выжечь Землю повсюду до самого горизонта. Питер должен знать, что они с Марией тоже подлежат эвакуации, как люди, имеющие отношение к организации.

Много времени прошло с тех пор, как ему было приказано ждать в углу офиса. Шейн уже не смотрел на часы. Он не мог бы даже сказать, сколько точно прошло времени. Сменился дежурный адъютант Лит Ахна, и после этой смены миновало несколько часов. Смотреть на часы желания не было. Время стало нематериальным. Очевидно, наступило уже ранее утро - по меньшей мере. Возможно, снаружи уже рассвело.

Шейн с сочувствием подумал о стоящих на холоде перед Домом Оружия. Сам он давно позабыл неудобства собственного положения. Даже его визиты в туалет почти прекратились. Кабинет Лит Ахна и все, в нем происходящее, стало ему безразлично. Его сознание жило в мыслях, а мысли были о счастливых мгновениях с Марией.

Странно, но он чувствовал, что освободился от самоуспокоительных иллюзий; и эта свобода делала его более счастливым, а не угнетала. Поняв, что Мария все это время должна была хранить в себе любовь к Питеру, он понял и то, что она совсем не обманывалась по поводу исхода его дела: раз уж он вошел в Дом Оружия, то почти наверняка не вернется оттуда. Итак, она дала ему смелость пойти туда, сделав вид, что верит в его притворство, будто в этой опасной ситуации у него неплохие шансы спастись. А между тем она отдала ему все, что имела, пытаясь сделать отпущенный ему короткий жизненный срок стоящим того, чтобы жить.

Она сделала его счастливым. Это было удивительно. Он поймал себя на размышлении о том, испытывали ли люди в прошлом, знающие о близкой смерти, но имеющие избыток жизненных сил, те же чувства, что и он,- смирение и чувство завершенности. И более всего ощущение покоя…

Открылась дверь, и в кабинет вошел Лит Ахн.

– Сейчас я буду отдыхать,- сообщил он адъютанту за стойкой.- Совещание Совета закончено, и командующие также собираются отдохнуть в отведенных для них помещениях. Разумеется, если возникнет необходимость, позови меня. Есть ли что-то срочное или важное, требующее моего участия, прежде чем я пойду отдыхать?

– Нет, непогрешимый господин,- сказал адъютант.- Ничего - если только вы не сочтете важным повидать курьера-переводчика, который недавно приехал из Милана, чтобы поговорить с вами.

– Курьера…- Лит Ахн замолчал, скользнув взглядом мимо адъютанта в угол, где сидел Шейн, совершенно проснувшийся, отдающий себе отчет в происходящем, но молчаливый и неподвижный.- Я не заметил его у тебя за спиной. Шейн-зверь?

– Непогрешимый господин…- Шейн попытался подняться на ноги, но его конечности от долгого сидения онемели. Два алаага молча наблюдали, как он поднимается с помощью ладоней, опираясь на стены.- Непогрешимый господин, этот зверь сообщает о своем прибытии, как было приказано.

– Пойдем,- вымолвил Лит Ахн.

Он повернулся на каблуках и прошел дальше по кабинету, чтобы сесть за свой письменный стол. Шейн пошел за ним нетвердой походкой в сторону дальнего конца стола, а Лит Ахн, как будто что-то вспомнив, повернулся к своему адъютанту.

– Сьор Элон,- сказал он,- я буду слушать рапорт этого зверя в обстановке секретности.

– Разумеется, непогрешимый господин,- сказал адъютант, вставая из-за стола.- Надо ли мне позаботиться, чтобы вас не прерывали?

– Да. Предоставляю это на твое усмотрение.

– Польщен, непогрешимый господин. Адъютант вышел.

Лит Ахн встал из-за стола и подошел к большому экрану, на котором Шейн однажды видел изображение сына Лит Ахна, как оно представлялось матери, в руках тех, кто захватил родные планеты алаагов.

И снова без видимого сигнала от Лит Ахна экран ожил. Но теперь он показывал то, что происходит внизу, около здания, как и на экране в коридоре, мимо которого Шейн проходил несколько часов тому назад. Была видна площадь внизу с толпой на ней и шеренги вооруженных охранников.

– Иди сюда,- велел Лит Ахн.

Шейн неловко подошел и встал слева от алаага. Эффект был сверхъестественный. Экран перед ними простирался от верха стены почти до пола и давал трехмерное воспроизведение того, что происходило снаружи. Шейну казалось, будто они стоят в одном шаге от ничем не огороженного края пола, на высоте примерно пяти метров над головами последней шеренги охранников. Вся сцена была ярко освещена искусственным светом, непонятно откуда исходящим, но оставляющим в темноте отдаленные здания вокруг площади. Хотя и яркий, свет не усиливал черноту безоблачной и холодной ночи в вышине. Взглянув наверх, Шейн легко различил звезды. Луны не было видно. Он наконец-то взглянул на часы и с удивлением обнаружил, что уже почти пять часов утра.

Лит Ахн бросил на Шейна мимолетный взгляд.

– Очень интересно снова увидеться с таким зверем, как ты,- мягко произнес Лит Ахн.- Ваша порода скота в последнее время требует от нас усиленного внимания - такого внимания, которое мы не должны были вам уделять на данной стадии Экспедиции. Ты узнаешь кого-нибудь из тех, кто находится сейчас на площади?

Шейн воззрился на море капюшонов и мелькающие лица, не останавливаясь ни на одном.

– Я не знаю никого из этих зверей, непогрешимый господин,- сказал он,- и они вряд ли знают такого, как Шейн-зверь.

– Это разумно,- произнес Лит Ахн. И опять бросил беглый взгляд на Шейна.- Я и не предполагал, что ты такой же, как те внизу. Как бы то ни было, нам надо обсудить другие вопросы. Ты был у Лаа Эхона с тех пор, как я видел тебя в последний раз.

– Так и есть,- откликнулся Шейн.

– Тогда я хочу задать тебе несколько вопросов. Не сообщай мне ничего, кроме того, о чем я спрашиваю. Понятно?

– Зверь понимает.

– Хорошо.- Лит Ахн выдержал одну из алаагских пауз в течение примерно двадцати секунд.- Шейн-зверушка, тебе разрешили приблизиться к механизму алаагского принятия решений ближе, чем разрешается обычно зверю. Поэтому, чтобы правильно ответить на вопросы, которые я собираюсь задать, тебе надо бы постараться понять своим маленьким умишком, что именно ставится на карту этими вопросами и твоими ответами.

Он помолчал - на этот раз недолго.

– Ты понимаешь? - спросил он.

– Зверь думает, что понимает Первого Капитана. Непогрешимый господин хочет, чтобы в своих ответах про непогрешимого господина Лаа Эхона я был полностью правдивым, но и беспристрастным - по веским причинам, которые могут быть выше понимания этого зверя.

– Действительно,- сказал Лит Ахн.- Поэтому ты должен понять, как важна всегда была и будет для нас необходимость вернуть себе родные планеты, украденные у нас. Это нечто, волнующее всех алаагов каждую минуту их жизни. Те, кто по слабости или извращенности не тревожатся на этот счет, угрожают самой Великой Цели. Мы называем таких «нехорошими». Ты, возможно, слышал, как это слово широко используется даже в отношении вашей породы, когда один из вас начинает отличаться от того, что должно быть. Но, строго говоря, зверь не может быть «хорошим» или «нехорошим», поскольку не принимает участия в осуществлении той великой цели, которая движет алаагами и которой мы все - нормальные алааги - подчиняемся без вопроса и не размышляя.