Никто не имеет права решать за другого, какими должны быть его личные убеждения. Когда наша религиозность основывается не на личном переживании встречи с Богом, не на личном ощущении того, что всепобеждающая десница Божья касается нас, а лишь на том, что мы причисляем себя к той или иной традиции и принимаем эту традицию как нечто безусловное, тогда религия трансформируется в клерикализм. Что такое клерикализм? Это религиозность, основанная не на личной встрече с Богом, а на признании истин, которые исповедует та или иная христианская конфессия или другая религия (может быть и исламский клерикализм, и иудейский), – без личного переосмысления, без прикосновения Божьего и без того, чтобы «горело сердце наше» (ср. Лк 24: 32).

Приведу в пример надпись на дверях храма (ее сейчас нет). Там было написано: «Благословляется выключать мобильные телефоны». И вспоминаются слова: «Благословение Господне на вас, Того благодатию и человеколюбием…» и т. д. Ведь что такое благословение? Благословение – это сакраментальный акт, почти таинство. При чем тут мобильный телефон? Надо было написать: «Убедительная просьба выключать мобильные телефоны» или даже проще: «Запрещается пользоваться мобильными телефонами» – и это было бы правильно, может быть, резко, но правильно. Потому что благословение – это дар Бога. Наше сердце принимает его, как драгоценность, и становится живым телом Завета, внутри которого этим благословением пребывает Сам Бог. Я указываю наметившуюся сейчас опасную тенденцию, когда мы испрашиваем благословения на всё что угодно, хоть на то, чтобы гвоздь в стену вбить, тем самым девальвируя великие христианские ценности, превращая их в нечто бытовое.

Довольно распространено выражение «православный образ жизни». На самом деле в нем нет никакого смысла. Можно жить по «Домострою», можно соблюдать все посты, можно не нарушать всё, что касается Десяти заповедей (применительно ко второй их половине, с пятой по десятую, то есть к тем, которые заповедуют нам отношения друг с другом – не убий, не укради, не прелюбодействуй и т. д.), с внешней точки зрения можно быть образцом христианина: я не пью, не курю, я соблюдаю вот эти заповеди, я читаю молитвенное правило… Но если я не пережил встречи с Богом, я еще не христианин.

Надо сказать, что в прежние времена, при царе, печатались книги и высказывались мнения, которые и сегодня очень часто люди не воспринимают. Вот, например, не так давно Александр Гордон сделал передачу с двумя гебраистами, которые рассуждали о том, как воспринимают Иисуса в иудейской традиции, кто Иисус из Назарета для верующих иудеев. Как только передача прошла в эфир, сразу посыпались письма по e-mail’у – более ста писем они получили с проклятиями, с оскорблениями, с непечатными словами, с жесткими определениями, вроде: как ты смел, вонючий жидюга, вторгнуться на наше поле и оскорблять нашего Иисуса. А с другой стороны, есть прекрасная книга Плутцера, которая издана на русском языке и в которой говорится о том, кто такой Иисус с точки зрения иудея. Есть замечательная французская книга, которая называется «Jesus Juif pratiquant», т. е. Иисус как практикующий иудейский верующий; эту книгу написал брат Эфраим из общины Beatitudes (Блаженств), который был у нас в гостях, – это замечательный человек. Иисус начинает Свою проповедь и живет как раз среди тех, кто исповедует иудаизм. И Он не противопоставляет Себя им, Он только говорит, что в этой вере есть что-то ущербное, когда люди верят не в Бога, а в какие-то правила. Столкновение Иисуса с фарисеями в том, что они любят правила, а Он говорит им и нам о том, что есть нечто такое, что больше любых правил (ср. Ин 9).

Гельвеций, которого я сегодня цитировал, также пишет: язычников ли, ессеев, саддукеев, которые отрицали бессмертие души и даже бытие Божие, порицает Иисус? Нет, это относилось к фарисеям. Современный американский психолог чешского происхождения Станислав Гроф в одной из своих книг вспомнил о своем друге, профессоре религиоведения, который всегда говорил так: «Многое в официальных религиях напоминает вакцинацию. Человек приходит в церковь и получает небольшую прививку, что впоследствии защищает его от реальных вещей. Так, многие люди полагают, что регулярного посещения церкви по воскресеньям, проговаривания молитв и слушания служб достаточно для того, чтобы считаться истинно верующим человеком». Это как раз о евангельских фарисеях сказано. Фарисей получил эту прививку благочестия и считает: всё, он этим уже спасен. Но и мы с вами часто получаем эту прививку и часто испытываем ложное чувство, что спасение у нас уже есть. Гроф хорошо говорит, что ложное чувство того, будто это уже есть, мешает людям отправиться на поиски подлинных духовных открытий, отправиться в путешествие на поиски Бога.

Это выражение – духовное путешествие – одно из ключевых в богословии митрополита Антония [Блума]. Именно это путешествие приводит к встрече с Богом (вот вам еще одно ключевое у Антония слово – встреча). Опасной и трудной экспедицией когда-то назвал веру в Бога отец Александр Мень. Так вот, если мы получаем прививку клерикализма, то это мешает нам отправиться в духовное путешествие, мешает начать делать подлинные открытия.

Клерикализм – это служение фетишу. Клерикализм начинается там, где основу и существо служения Богу образуют не принцип жизни в Боге, но правила веры и обряды. Другое дело путь к Богу. Может быть, вы помните, как митрополит Антоний рассказывает о человеке, который пришел к нему однажды и со слезами сказал: «Покажите мне Бога. Не видав Его, я не могу верить, а без Него жить не могу». Владыка спросил, есть ли в Священном Писании какое-то место, которое его волнует больше всего, и он сразу ответил: «Да, это текст из 8-й главы Евангелия от Иоанна, где речь идет о женщине, схваченной во время свидания с любовником». Митрополит предложил ему представить себе: вот он вернулся в день, описанный в Евангелии, и присутствует при том, что совершается. «Сядьте, – сказал владыка Антоний, – и подумайте, кто вы в этой сцене». Он подумал и ответил: «Я себя вижу единственным иудеем, который не ушел, по слову Христову, и побил камнями эту женщину». Тогда митрополит сказал: «Ну, благодарите Бога, что Он не дает вам с Собой встретиться, потому что вы Его не только видеть не можете – у вас ничего общего с Ним нет».

Что же было дальше? «Он ушел, – говорит митрополит Антоний. – Прошло восемнадцать лет. Я его крестил два года тому назад. Но восемнадцать лет без двух он боролся, искал и наконец встал на место женщины, взятой