он не был ни знатным, ни богатым, ей было бы все равно, это не имело бы значения. Это был мужчина, это был сам Лейчестер, ради которого она строила козни и интриги, и она была бы довольна им одним.

Даже сейчас, когда она смотрела на прекрасное отражение в зеркале, она не думала о своей собственной красоте, все ее мысли были о нем; и улыбка, появившаяся на красных губах, была вызвана не духом тщеславия, а мыслью о том, что через сорок восемь часов желания ее жизни будут удовлетворены.

В молчании служанка расчесала пышные золотистые локоны, которыми она гордилась почти так же, как и сама хозяйка. Среди прислуги ходили слухи, что с лордом Лейчестером что-то случилось, что он еще не вернулся, и что его охватил один из диких припадков, знакомый всем домочадцам, и что он неизвестно куда уехал.

Не ей было говорить, но она исподтишка наблюдала за своей прекрасной госпожой и думала о том, как быстро исчезнет безмятежная улыбка, застывшая на прекрасном лице.

Несмотря на то, что свадьба должна была быть тихой, неизбежно возникло какое-то волнение; светские газеты узнали об этом и распространили об этом в параграфах, в которых о Ленор говорили как о "нашей царствующей красавице", а Лейчестера описывали как сына известного пэра и светского человека. Целая армия обойщиков работала в доме на Гросвенор-сквер, и еще одна армия модисток и портних готовила приданое невесты. В гардеробной стояла стопка империалов и чемоданов, на каждом из которых были инициалы "У" с короной.

Один или два Бошампа, нынешний граф и брат вместе с тремя кузинами, юными леди, которые должны были выступить в качестве подружек невесты, были приглашены и должны были прибыть следующим вечером. Конечно, должна была быть какая-то небольшая суета, и Ленор, подумав об отсутствии Лейчестера, приписала это его неприязни к вышеупомянутой суете и желанию убежать от нее.

Наконец горничная ушла, и Ленор, счастливо вздохнув, отправилась спать. В это время Лейчестер расхаживал по пляжу в Карлионе, а Джаспер и бедный Фрэнк лежали мертвые. Конечно, если сны приходят, чтобы предупредить кого-то о надвигающейся беде, леди Ленор следовало бы видеть сны этой ночью, но она ничего не видела. Она проспала всю ночь без перерыва и встала свежей и красивой, и между ней и счастьем оставалось всего двадцать четыре часа.

Но когда она вошла в столовую и увидела бледное, встревоженное лицо графини и серьезное лицо графа, внезапный приступ страха, едва ли страха, но предчувствия, охватил ее.

– В чем дело? – спросил она, скользнув к графине и поцеловав ее.

– Ничего … действительно ничего, дорогая,– сказала она, стараясь говорить непринужденно.

– Где Лейчестер? – спросила она.

– Вот именно, – ответила графиня, наливая кофе и не сводя глаз с чашки. – Глупый мальчишка еще не вернулся.

– Не вернулся? – эхом повторила Ленор, и слабый румянец залил ее лицо. – Куда он пошел?

– Я не знаю, моя дорогая Ленор, и не могу этого выяснить. Он тебе не сказал?

Ленор покачала головой и слегка дрожащей рукой прикрепила цветок к платью.

– Нет. Я его не спрашивала. Я видела, как он уходил.

– Он отправился пешком или верхом? – спросил граф.

– Пешком,– сказала Ленор. – Он был в охотничьей одежде, и я подумал, что он собирается прогуляться по холмам.

Граф отломил свой кусок тоста легким раздраженным движением.

– Это раздражает, – сказал он. – Это крайне невнимательно с его стороны, крайне. Сегодня из всех остальных ему следовало бы остаться дома.

– Он скоро будет здесь, – спокойно сказала Ленор.

Графиня вздохнула.

– Ничего … конечно, с ним ничего не могло случиться, – она просто высказала предположение подавленным, тихим, встревоженным голосом.

Ленор рассмеялась, по-настоящему рассмеялась.

– Случилось с ним, с Лейчестером! – сказала она с гордым презрением. – Что с ним могло случиться? Лейчестер не из тех людей, с которыми случаются несчастные случаи. Пожалуйста, не беспокойтесь, дорогая, он сейчас войдет, очень усталый и очень голодный, и посмеется над нами.

– Я отдаю ему должное за лучшие манеры, – коротко сказал граф.

Он был зол и раздражен. Как он сказал графине перед тем, как вошла Ленор, он надеялся и верил, что Лейчестер бросил эту мальчишескую чепуху и намерен действовать разумно, как подобает мужчине, решившему жениться.

Последовала минутная пауза, пока граф все еще раздраженно намазывал тост маслом; затем леди Уиндвард сказала почти про себя:

– Может быть, Лилиан знает?

– Нет, – быстро сказала Ленор, – она не знает, иначе она бы мне сказала. Я видела ее прошлой ночью в последний раз, и она не знала, что его нет дома. Не говорите ей.

Графиня с благодарностью взглянула на нее.

– Она бы только беспокоилась и волновалась, – сказала Ленор. – Я не боюсь, что Лейчестер сбежал от меня.

Говоря это, она подняла глаза, как бы осветила их своей красотой и улыбнулась, и мать почувствовала себя увереннее. Конечно, казалось маловероятным, чтобы какой-нибудь мужчина убежал от нее.

Сама она не испытывала страха, даже когда утро превратилось в полдень, а полдень в вечер. Она ходила по дому, следила за упаковкой множества вещей, расставляла подарки, даже играла на пианино, и не раз легкий воздух из французской оперы проплывал по комнате.

Лорд Бошамп и остальные гости должны были прибыть около семи, как раз вовремя, чтобы переодеться к обеду, и переполох, царивший в доме, усиливался по мере приближения времени. Ленор отправилась в свою комнату в шесть часов, чтобы одеться; она намеревалась выглядеть сегодня вечером так же хорошо, как и на следующий день; и ее горничная поняла по вниманию, которое ее госпожа уделила гардеробу, что от ее заботливых рук можно ожидать всяческой заботы. Как раз перед тем, как отправиться в свою комнату, она встретила графиню на лестнице; они не очень часто виделись в течение дня; Дел было много, и графиня, несмотря на свое положение, была экономкой не только номинально.

– Ленор, – сказала она, затем остановилась.

Красавица наклонилась со своего места на более высокой ступеньке и поцеловала ее.

– Я знаю, дорогая, он еще не пришел. Что ж, он будет здесь к ужину. Почему вы так волнуетесь? Я – нет.

И она рассмеялась.

Это, безусловно, ободрило графиню, и даже вызвало улыбку.

– Какая ты странная девушка, Ленор, – сказала она. – Можно было бы предположить, что тебе не по себе перед всеми нами.

Ленор покачала головой.

– Нет, дорогая, я чувствую … я чувствую, что он придет. А теперь посмотрите, сбудется ли мое пророчество.

И она поднялась по лестнице, бросив через плечо безмятежную и уверенную улыбку.

– Я надену это последнее голубое платье Уорта и