и эта хрупкая девчонка с глазами мудрой женщины и улыбкой ангела сейчас вернется. Улыбнется, поцелует, скажет, как сильно ты ей нужен и какой ты дурак, потому что за пару часов ее отсутствия извел себя оттого, что скучал.

– Молодой человек, тюльпанчики для мамы, сестры или бабушки, не желаете? – слышу где-то краем сознания и оборачиваюсь.

Оказывается, пока я брел, еле переставляя ноги, дошел до остановки общественного транспорта у меня за домом, где под козырьком магазинчика сидит миловидная сухенькая бабулька в старом потрепанном пальто и с платочком на голове. И сейчас по-доброму, искренне улыбается мальчишке лет восьми, который с любопытством рассматривает аккуратные букеты разноцветных тюльпанов.

Женский день же – простреливает в голове. Точно. Как бы, интересно, мы провели этот день, если бы моя снежинка была рядом?

– Красивые, – говорит парнишка, смущенно улыбаясь. А в глазах затаилась тихая печаль. Прям как у меня, – думается неожиданно. – Маме бы понравилось, но у меня денег нет, бабуль, – пожимает плечами. – Все, что мама дала на обед, потратил на куклу сестренке, – украдкой показывает маленькую игрушку в смешном платье. – Она у нас еще маленькая, а я единственный мужчина в семье. Мама так говорит, – делится с бабулькой парень со всей присущей детям непосредственность.

Не знаю, почему я останавливаюсь, с любопытством наблюдая за этой парочкой, видать, совсем стал странный и сентиментальный. Мальчика, по сути, совсем ребенок, однако как горят его глаза! Жаждой жить, желанием расти и добиваться чего-то. Да даже элементарным – порадовать любимых.

– Нравишься ты мне, мужичок, – улыбается женщина, а вокруг ее глаз разбегаются старческие лучики-морщинки. Доброту душевную, ее не спрячешь. Ее за версту видно.

– Держи. Вот, возьми, – протягивает парню два букетика тюльпанов.

– Нет, бабуль, я так не могу, – отнекивается парень. – Вот когда я вырасту, я такой большой маме букет подарю! Буду много денег зарабатывать и каждый праздник маме и Сашке подарки дарить!

– Обязательно будешь! Я в тебе нисколько не сомневаюсь, молодой человек. А сейчас вот возьми от меня подарок.

– Но это же женский праздник.

– Вот ты и порадуй старушку, – настойчиво впихивает парню в руки цветы бабулька. – Бесплатно и от всего сердца.

Мальчишка явно смущен и растерян, но, в конце концов, кивнув, улыбается.

– Спасибо большое! Это мой автобус, я побегу, пока они не замерзли! – и, прижав к себе цветы, с рюкзаком наперевес, залетает в подъехавший автобус и еще долго в окно машет продавщице цветов.

– Бабуль, – говорю, когда транспорт скрывается из виду.

– Цветочки?

Я молча достаю из портмоне всю наличность, что есть с собой, а это приличная сумма из красных купюр, и протягиваю ей со словами:

– Забираю все. И за мальчишку тоже. Сдачи не надо, – буквально заставляю взять деньги, так же, как пару минут назад она заставила взять цветы ребенка. Женщина удивленно смотрит на купюры в своих руках, охая:

– Это очень много, что вы… я не могу.

– Можете, – киваю и забираю цветы. – С праздником! – улыбаюсь, киваю и ухожу.

Не знаю, на кой черт они мне нужны. букеты эти, но оставь я их, бабулька бы решила, что это элементарная подачка. А это не так. Впервые за долгое время мне просто от души захотелось сделать кому-то приятное.

В такие моменты ты понимаешь, что помимо стен в дорогих бизнес-центрах, тут, внизу, тоже кипит жизнь. И более честная, более искренняя, чем там, у нас на верхах. А еще с щемящей болью в груди я с удивлением понимаю, что не умер. Более того, надежда тоже умирает последней.

Заходя в квартиру с охапкой букетов, первым делом я звоню матери, вспомнив, что так ее и не поздравил, и заказываю на их с отцом адрес доставку шикарного букета тюльпанов. А потом нахожу в списке контактов номер старого армейского друга, которого оставлял на самый крайний случай.

Этот случай наступил.

Гудок. Второй. И я слышу на том конце провода:

– Дамир? Абашев, я думал, уже и не вспомнишь про меня. Неужто с восьмым марта решил поздравить?

– Ну, так про двадцать третье забыл, хоть сейчас наверстаю, – ухмыляюсь, пристроив цветы в ведро, так как ваз у меня в жизни в квартире не водилось. – А вообще я к тебе по делу, Денисыч, – сбрасываю все веселье и слышу, как Громов тоже моментально подобрался.

– Так, что стряслось? Ты же знаешь, помогу, чем смогу.

– Человека мне нужно найти. Знаю, что у тебя почти везде есть подвязки и знакомые. Без тебя не справляются мои ребята.

– Очень надо?

– Шутишь?

– Конечно! – ухмыляется сослуживец. – Если надо, то найдем. Не вопрос, Таирыч.

У любой пропасти, даже у отчаяния всегда есть дно. И когда ты этого дна достигаешь, у тебя есть два варианта: опустить руки и плыть по течение в куче дерьма, что вокруг, или… хорошенько от этого дна оттолкнуться. И первое явно не про меня. Пора вылезать из той ямы, в которую я себя загнал.

Глава 48. Ева

Возможно ли привыкнуть к безграничной любви?

Многие скажут, что к хорошему привыкаешь быстро, но со мной явно что-то не так. Я уникум. Потому что мне очень нелегко принять все то, что дают мне родные люди.

Казалось бы, еще пара месяцев назад я осталась практически одна. Без четкого плана и понимания, как жить дальше. А сегодня у меня есть любимые бабуля с дедулей. Есть даже дядя. И живу я где? В Сочи!

Боже!

Разве можно мечтать о большем?

Да. В моем случае можно. Ни о деньгах, ни о чем-то материальном, а о любви. Единственным важным и не решенным для меня вопросом остается Дамир.

Его нет рядом. У меня нет с ним связи. Может, поэтому мне так тяжело привыкнуть к новой обстановке? Потому что частичку сердца мне так и не вернули. Неполноценная я снежинка.

– Ева, детка, – в дверь раздается стук, она чуть приоткрывается, и появляется моя улыбчивая бабушка Зоя.

У них с дедом Ваней я теперь и живу.

– Доброе утро, – улыбаюсь, потягиваясь в постели.

Мне в огромном доме выделили самую светлую, просторную комнату с балконом, выходящим на побережье Черного моря. Каждое утро я просыпалась под шум волн и с аккуратно крадущимся