– Кого, например?

– Хотя бы эмпатов Сенешаи на Хевроне. Или болотных кентавров Сада. Вдумайтесь, Дюре: всю экосистему Гардена разрушили до основания, чтобы несколько тысяч людей-колонистов наслаждались комфортом на планете, где до них процветали миллионы местных живых организмов!

Дюре потер лоб.

– Что делать! Такова цена, которую приходится платить за терраформирование планет.

– Вихрь терраформированию не подвергался, – страстно парировал тамплиер, – а юпитерианские животные тем не менее были истреблены. Охотниками.

– Никто, однако, не доказал, что цеппелины разумны, – возразил Дюре, чувствуя несостоятельность собственных доводов.

– Они пели, – с горечью сказал тамплиер. – Разделенные тысячами километров атмосферы, они общались друг с другом песнями, исполненными смысла, любви и печали. А их выслеживали и убивали, как белых китов на Старой Земле.

Дюре скрестил руки на груди:

– Вы совершенно правы – мы виноваты. Но разве нельзя искупить вину как-нибудь иначе? Разве обязательно поддерживать бесчеловечную философию культа Шрайка… или эту войну?

Капюшон тамплиера качнулся из стороны в сторону.

– Нет! Будь это обычные людские прегрешения, иной путь к искуплению был бы возможен. Но это не просто болезнь – это безумие, погубившее множество видов и рас, опустошившее целые миры… И порождено оно греховным симбиозом.

– Симбиозом?

– Человечества и Техно-Центра, – бросил Сек Хардин, поразив Дюре резким, не свойственным тамплиерам тоном. – Человек и его механический разум. Кто тут на ком паразитирует? Сами симбионты запутались в своих отношениях. Но это смертный грех. Это козни Анти-Природы. И даже хуже, Дюре, – это эволюционный тупик.

Иезуит встал и отошел к балюстраде, окинув взглядом сумрачные древесные кроны, парящие в ночи, подобно флотилии облаков.

– Неужели из этого тупика нет другого выхода? Только Шрайк и всегалактическая война?

– Шрайк не более чем катализатор, – живо откликнулся Хардин. – Очистительный огонь, возрождающий чахлый, больной лес. Грядут трудные времена, но они вызовут новый виток развития, новую жизнь, очищение всех видов… и не где-то вдали, а здесь, в доме человечества.

– «Трудные времена», – задумчиво повторил Дюре. – И ваше Братство готово лицезреть гибель миллиардов в процессе этой… прополки?

Тамплиер сжал кулаки.

– Этого не случится! Шрайк – лишь предупреждение. Наши братья Бродяги стремятся взять под контроль Гиперион и Шрайка только на время, необходимое для нанесения удара по Техно-Центру. Это будет хирургическая операция: уничтожение симбионта и возрождение человечества в новом качестве – партнера Природы в священном круговороте жизни.

Дюре вздохнул.

– Если бы знать, где находится Техно-Центр. Как можно нанести удар по тому, чего никто никогда не видел?

– Можно, – ответил Истинный Глас Мирового Древа, но уже без прежней уверенности.

– Значит, вторжение на Рощу Богов – одно из условий соглашения? – помолчав, спросил священник.

Теперь уже тамплиер вскочил и начал прохаживаться от стола к балюстраде и обратно.

– Вторжения не будет. Именно потому я и задержал вас: чтобы вы увидели все собственными глазами и рассказали Гегемонии.

– Если вторжения не будет, Гегемония и без меня об этом узнает, – озадаченно сказал Дюре.

– Да, но там не поймут, почему Бродяги пощадили наш мир. Вы должны Передать им эту весть и истолковать ее.

– К черту… – невольно вырвалось у отца Дюре. – Я устал быть всеобщим посыльным. Откуда у вас эти сведения? Например, о пришествии Шрайка и причинах войны?

– Пророчества… – начал Сек Хардин.

Дюре ударил кулаком по перилам. Как втолковать тамплиеру, что все они – игрушки в руках существа, способного манипулировать самим временем, или, как минимум, служащего силе, которая на такое способна?

– Вы увидите… – снова начал тамплиер, и, словно в подтверждение его слов, по планете прокатился глухой ропот. Казалось, миллионы ее обитателей вздохнули все разом, сорвавшись на негромкий стон.

– Боже Милостивый, – воскликнул Дюре, глядя на запад, где медленно поднималось недавно зашедшее солнце. Зашелестев листвой, в лицо ударил горячий ветер.

Ночь превратилась в сверкающий день, и над горизонтом выросли пять чудовищных грибов. Дюре инстинктивно прикрыл глаза рукой, а когда свечение пошло на убыль, перевел взгляд на тамплиера.

Сек Хардин откинул капюшон, и раскаленный ветер трепал его длинные зеленоватые волосы. Скуластое азиатское лицо окаменело от потрясения. Потрясения и растерянности. В капюшоне Хардина щебетали позывные множества комлогов, тревожно звенели похожие на птичьи голоса.

– Взрывы на Сьерре и Хоккайдо, – прошептал тамплиер. – Ядерные взрывы. Орбитальная бомбардировка.

Дюре вспомнил, что Сьерра – это закрытый для посторонних континент, расположенный менее чем в восьмистах километрах от Мирового Древа. А на священном острове Хоккайдо росли и приуготавливались будущие корабли-деревья.

– Жертвы? – спросил он, но, прежде чем Хардин успел ответить, ослепительные стрелы рассекли небосвод Рощи Богов. Два десятка тактических лазеров, протонных пушек и плазмометов за несколько секунд выкосили пространство от горизонта до горизонта. Казалось, по крыше древесного мира Рощи Богов шарят безобидные лучи прожекторов, но вслед за ними бежали волны пламени.

Дюре пошатнулся – луч стометровой ширины ураганом пронесся по чаще менее чем в километре от Мирового Древа. Древний лес мгновенно вспыхнул, в ночном небе выросла десятикилометровая оранжево-алая стена, и воздух с ревом устремился в эту адскую топку. Другой луч, летевший с севера на юг, прежде чем исчезнуть за горизонтом, чудом не срезал Мировое Древо. Все новые и новые столбы огня и дыма поднимались к вероломным звездам.

– Они обещали… – прошептал Сек Хардин. – Братья Бродяги обещали!

– Вам нужна помощь! – выкрикнул Дюре. – Свяжитесь с Сетью, пусть поспешат на выручку!

Хардин схватил Дюре за руку и потянул к краю площадки. Лестница вновь была на своем прежнем месте, и ярусом ниже в воздухе мерцал портал.

– Это… только авангард, – прохрипел тамплиер, силясь перекрыть хищный клекот лесного пожара. Зола и дым заполнили воздух, отовсюду летели горящие головешки. – Сфера сингулярности будет взорвана с секунды на секунду. Спасайтесь.

– Без вас я не уйду! – Иезуит не слышал себя в ужасающем вое и треске.

Внезапно в нескольких километрах к востоку в небе вспыхнул голубой круг плазменного взрыва и стал судорожно распухать, гоня перед собой концентрические окружности ударных волн. Охваченные огнем деревья-исполины гнулись и ломались, мириады листьев, срываясь с веток, вливались в сплошную лавину обломков, несущуюся к Мировому Древу. Позади голубого круга взорвалась еще одна плазменная бомба. И еще одна.