Но многие в экипаже ремонтника очень обрадовались морским пехотинцам Хибсон, потому что почти треть экипажа составляли пленные астронавты торгового флота. А еще тут нашлись мантикорские подданные с захваченных эскадрой Варнике судов. Всем пленникам предоставили выбор: работать на захватчиков или умереть. Женщин среди них оказалось очень мало, и зеленые глаза Жаклин Хибсон превратились в лед, когда освобожденные невольники Варнике рассказали ей, что случилось с остальными. Она еле сдерживалась, чтобы не спустить своих морпехов на перепуганную команду ремонтного судна, но справилась с душившим ее гневом. Она могла пока подождать, поскольку уже знала, что намеревается сделать капитан Харрингтон.

Пока Хибсон обеспечивала безопасность на судне и перевозила освобожденных невольников на «Пилигрим», началось уничтожение систем связи. Персонал бригады Гарольда Чу, под бдительным присмотром десантников Хибсон и в сопровождении притихших техников Варнике, проверил все коммуникационные секции и удалил некоторые детали, а часть приборов просто разбил. Приемники на корабле оставили неповрежденными, как и один передатчик короткого радиуса действия, так чтобы Варнике с борта шаттла мог держать связь со своей командой. Но все другие передатчики были разбиты вдребезги. Конечно, команда могла починить, в конце концов, сломанную аппаратуру (ведь это все-таки ремонтное судно), но на работу ушло бы дня два, а этого срока с лихвой хватало на все, что, как думал каждый участвующий в операции с обеих сторон, должно было произойти.

Уничтожив системы связи, Хибсон вывела с судна всех морпехов, кроме одного взвода. Взвод охраны занял позицию в причальном отсеке, где они одновременно выполняли роль заложников – на случай попытки Хонор уничтожить судно – и следили за каждым шаттлом, прибывающим с Сайдмора. Майор только беспокоилась, как на все это отреагирует основной гарнизон, остававшийся на планете, но они, вероятно, попросту ничего не знали. Пожалуй, иначе и быть не могло. Если бы только оставшиеся узнали, что происходит, началась бы чудовищная драка за каждое место на ремонтном судне.

Особенно хитрым делом была доставка на судно самого Варнике. Лазеры ЛАКов легко могли бы уничтожить шаттл во время полета, а оружие, действующее со скоростью света, не оставило бы ему времени нажать перед смертью кнопку. Но Хонор догадывалась, что Варнике предусмотрительно сдублирует пульт дистанционного управления какой-нибудь разновидностью «взрывателя мертвой руки», который должен послать сигнал ядерным зарядам в случае его гибели. Так что горячиться не следовало. В конце концов, главной целью переговоров было создание ситуации, при которой в распоряжении Варнике остался бы единственный передатчик, который он должен был оставить перед переходом в гипер, и Хонор была готова доказывать, что устройство работающее по принципу «мертвой руки» не подходит под оговоренные условия.

К счастью, однако, такой вопрос даже не возник, потому что Варнике, желая благополучно добраться до ремонтника, принял еще одно ее предложение. На перевозку всех беглецов потребовалось бы пятнадцать рейсов шаттлов, и, как предложила Хонор, ЛАКи все это время должны были оставаться вне радиуса действия лазеров, а чтобы забрать морских пехотинцев по окончании последних приготовлений на судне, использовались невооруженные катера. Поскольку мантикорцы не могли заранее знать, на каком именно шаттле прибудет Варнике, по пути ему не угрожало ничего, кроме ракет – оружия смертоносного, но отнюдь не мгновенного действия – следовательно, у него оставалось время нажать кнопку.

Варнике прибыл на четвертом шаттле, который тотчас состыковали с корпусом ремонтного судна с помощью фюзеляжных захватов в девяноста метрах от ближайшего воздушного шлюза. Без стыковочного туннеля никто из экипажа судна не смог бы добраться без выхода в открытый космос ни до шаттла, ни до взрывного устройства которое инженеры Чу установили непосредственно на корпусе шаттла – перед самыми иллюминаторами.

А персонал ремонтного судна внимательно наблюдал за тем, как техники Чу устанавливали взрывное устройство…

Итак, партия началась.

– Все-таки вы сошли с ума, миледи, – негромко, но решительно произнес майор Лафолле, когда катер приблизился к шаттлу Варнике. – Это самая безумная вещь, которую вы когда-либо делали, и еще неизвестно, к чему она приведет!

– Именно это мне и нравится, Эндрю, – ответила Хонор, глядя в иллюминатор, пока ее пилот маневрировал, стараясь как можно точнее произвести стыковку шлюз к шлюзу с шаттлом.

Телохранитель захлопнул рот. Было слышно, как он скрипнул зубами. Хонор слегка улыбнулась своему отражению в иллюминаторе. Бедный Эндрю! Ему действительно страшно не нравилась вся операция, но это был единственный вариант, имевший шанс на успех. Когда стыковка завершилась, Хонор отвернулась от иллюминатора и посмотрела на своих «офицеров».

С самого начала было ясно, кто именно будет ее сопровождать: ей придется взять личную охрану, и выбора просто нет. Вот почему Лафолле, Джеймс Кэндлесс и Саймон Маттингли сменили униформу гвардии Харрингтон на мантикорские мундиры, и Хонор порадовалась, что на корабельном складе нашлись нужные размеры. Кэндлесс был в мундире коммандера, Маттингли – старшего лейтенанта, а Лафолле – в скромной форме второго лейтенанта морской пехоты. Это должно было отвлечь внимание от того, кто на самом деле командует сопровождающими Хонор людьми, но главная причина заключалась в том, что из всех ее телохранителей у Лафолле был самый заметный грейсонский акцент. Кэндлесс почти в совершенстве научился подражать резкому сфинксианскому выговору Хонор, а Маттингли мог при необходимости сойти за уроженца Грифона, но Лафолле никак не мог преодолеть мягкий, медленный говор родного языка. Вряд ли Варнике так хорошо знал мантикорские диалекты, чтобы вывести самозванца на чистую воду, но не было смысла рисковать, а младшему офицеру много говорить не придется.

Замигал зеленый свет, люк плавно открылся, и Хонор глубоко вздохнула.

– Ладно, ребята, – спокойно сказала она телохранителям. – Будь что будет.

Лафолле фыркнул, как рассерженный медведь, и встал перед ней, пока она усаживала Нимица на плечо. Она долго и мучительно размышляла, стоит ли брать с собой кота, но тот сам совершенно недвусмысленно дал ей понять, какое решение он принял. Одного его желания могло оказаться недостаточно, чтобы переубедить Хонор – она не желала рисковать жизнью кота, но Нимиц доказал свою исключительную полезность в критических ситуациях. Он был так мал, что не многие посторонние люди понимали, какую смертельную опасность он представляет, и на этот раз его способность читать эмоции Варнике и его приближенных могла в буквальном смысле решить вопрос жизни и смерти. Хонор ощутила напряженную, как сжатая пружина, готовность кота, когда усаживала его на обычное место, и замешкалась, мысленно посылая ему последнюю просьбу: не торопись. В ответ пришло ощущение согласия, и, несмотря на собственную нервозность, она осталась довольна. При появлении внезапной угрозы коты имели обыкновение руководствоваться древними инстинктами, но Хонор была уверена, что Нимиц понимает, с чем им придется столкнуться и полагалась на его проницательность. Кроме того, в случае возникновения осложнений чувствующий чужие эмоции кот сможет среагировать на опасность намного раньше, чем Хонор или ее телохранители.