Его постигли неловкость и разочарование, он старательно пытался восстановить, по крайней мере, невыносимое чувство ожидания, вызвавшее его теперешнюю острую муку. «Я подожду еще минутку», – думал Мацумура. Его надежды пошли по второму кругу, когда приблизились и перевалили за предельную отметку. Так, Мацумура, что для него было не характерно, ждал и потратил впустую сорок пять минут.

Приблизительно через час после того, как Мацумура, смирившись, ушёл, Кавада прервал свою работу и направился в бар. Там и он вкусил, хотя и не в таком быстром темпе, ту же самую разочарованность ожидания, которой подвергся Мацумура. Наказание таким долгим ожиданием, однако, во много раз превосходило муки Мацумуры, жестокость этого ожидания не шла ни в какое сравнение с тем, что пережил Мацумура. Кавада прождал в барс до закрытия. Боль, усугубляющаяся его воображением, разрасталась и углублялась с каждым мгновением. Он отказывался мириться с ней, но все надежды рухнули.

В первый час ожидания размах предположений Кавады был безграничным. Они просто задержались за обедом. «Вероятно, Юити был приглашен в какой-нибудь японский ресторан, – думал Кавада. – Возможно, это ресторан, посещаемый гейшами». Эта мысль показалась правдоподобной, поскольку такой человек, как Мацумура, будет щепетилен насчет присутствия гейши.

Прошло еще немного времени. Несмотря на все усилия уменьшить опасения, внезапно его сразила серия новых сомнений: «Юити лгал, не так ли? Нет, этого быть не может. Этот юноша не способен выстоять против хитрости Мацумуры. Он наивен. Он простодушен. Он любит меня, в этом нет сомнений. Просто он не может заставить Мацумуру пойти сюда по доброй воле. Или, возможно, Мацумура разгадал мои планы и конечно же не попался на удочку. Юити и Мацумура должны сейчас быть в другом барс. Юити наверняка выжидает удобного момента, чтобы ускользнуть. Я должен потерпеть еще немного». От таких мыслей Каваду стало одолевать раскаяние.

«О господи, я устранился лишь из проклятого тщеславия и дал Юити попасть в когти Мацумуры. Почему я не заставил его просто отказаться от приглашения? Если бы Юити не захотел позвонить и отказаться от приглашения, я мог бы сам позвонить Мацумуре и сделать это, не важно, пристойно это или нет».

Неожиданно в нём созрела дикая фантазия: «Прямо сейчас где-то Мацумура обнимает Юити в постели!»

Логика каждого подозрения постепенно распадалась на фрагменты. Логика, которая говорила о том, что у Юити чистое сердце, и логика, которая разоблачала его подлую натуру, болезненно противоречили друг другу. Кавада попытался найти облегчение у телефона за стойкой. Он позвонил Мацумуре. Хотя было уже начало двенадцатого, Мацумура домой еще не приходил. Он решился на то, что было запрещено, и позвонил домой Юити, но и его не было. Он спросил помер больницы, где лежала мать Юити, и, отбросив всякий здравый смысл и такт, упросил больничную телефонистку проверить в палате больной. Юити там тоже не оказалось.

Кавада был вне себя. Придя домой, он не мог спать. В два часа ночи он снова позвонил Юити домой. Юити еще не вернулся.

Кавада совсем лишился сна. Наступившее утро было ясным освежающим началом осеннего дня, и в девять он снова позвонил Юити. И тогда Юити ответил. У Кавады накопилось много неприятных слов, которые он мог бы высказать юноше, когда тот подошел к телефону, но он всего лишь попросил его прийти к нему в кабинет в десять тридцать. В первый раз Кавада пригласил Юити в свою фирму. По пути на работу в машине Кавада взвешивал очень мужественное решение, к которому пришёл ночью: «Если принял решение, никогда не отступай от него. Во что бы то ни стало придерживайся своего решения!»

Кавада вошел в офис в десять. Его секретарь поздоровался с ним. Он вызвал управляющего, который был на банкете вчера ночью вместо Кавады, но тот еще не пришел. Вместо этого зашел другой управляющий.

Яитиро Кавада с досады закрыл глаза. Хотя ночью он глаз не сомкнул, головной боли у него не было. Его стремительный ум был ясным.

Управляющий облокотился о подоконник и играл кисточкой от оконной шторы. Он сказал своим обычным громким голосом:

– У меня с похмелья голова раскалывается. Вчера я всю ночь провел с одним типом. Мы пили до трех часов. В два мы вышли из Симбаси, а потом обошли все бары в Кагурадзака[151]. И с кем, как ты думаешь? Это был Мацумура из «Мацумура фармасьютикал».

Когда Кавада услышал это, у него отвисла нижняя челюсть.

– Когда ты не так уж молод, организм не выдерживает таких нагрузок в компании с молодыми людьми, – продолжал управляющий.

Скрывая свою заинтересованность, Кавада осведомился:

– А с кем был Мацумура?

– Мацумура был один. Я старинный приятель его отца. Он выходит со мной в общество, словно таскает за собой своего старика. Вчера я намеренно пришёл домой пораньше, полагая, что быстренько приму ванну, когда он позвонил и вытащил меня из дома.

Кавада был готов издать радостный возглас, но упрямое недоверие удержало его. Такая своевременная информация не компенсировала пытки прошедшего вечера. К тому же Мацумура мог попросить этого управляющего, которому доверял, сказать неправду о том, что Юити с ними не было. Кто может поручиться, что это не так? «Если принял решение, никогда не отступай от него».

Управляющий затем переключился на другие темы, связанные с их работой. Кавада давал проницательные ответы, которые удивляли его самого. Вошел секретарь и доложил о посетителе.

– Это мой родственник, студент, – пояснил Кавада, – он ищет работу, но его оценки довольно низкие.

Он нахмурился. Управляющий решил откланяться, после чего вошел Юити.

В свете свежего раннего осеннего утра лицо юноши светилось только молодостью. От вида этого лица, без единого облачка, без намека на тень, возрождающегося от утра к утру, сердце Кавады защемило. Лицо юноши опровергало как разгул предыдущей ночи, так и предательство и не давало ни малейшего намека на то, что оно может заставить страдать другого человека. Оно не знало сострадания. Даже если бы Юити участвовал в убийстве прошлой ночью, наверняка оно бы нисколько не изменилось. На Юити был синий блейзер, от которого вниз ровно спускались тщательно отглаженные стрелки серых фланелевых брюк. Он подошел к Каваде как ни в чем не бывало.

Кавада начал разговор первым, с неловкостью, которую осознавал даже он сам:

– Что случилось вчера вечером?

Красивый юноша улыбнулся, показав крепкие белые зубы. Он уселся на стул, указанный ему, и сказал:

– Эта встреча с Мацумурой была мне совсем ни к чему, поэтому я не пошел. Вот я и решил, что и с вами мне не нужно встречаться тоже.

Кавада привык к подобным объяснениям, полным противоречий.

– Так почему ты не пришел, чтобы встретиться со мной?