И на место Савинкова в генерал-губернаторы тут же пожаловал Пальчинского. Великолепно. Удачнее кандидата, по всей совокупности обстоятельств, не мог бы и в три года выдумать другой глава правительства и государства (Суханов 1922-23, V: 332).

выступил с обширным докладом о мерах, чтобы облегчить продовольственное положение столицы и упростить дело передачи продовольствия в ведение городского самоуправления.

Из доклада инж Рутенберга выяснилось, что находящиеся на пути к Петрограду продовольственные продукты значительны, что при умелом их распределении столица может быть более или менее обеспечена продовольствием.

Инженер Рутенберг наметил целый ряд мер: расширение и развитие городского траспорта, культивирование домовых комитетов, организация особых школ инструкторов по обучению домовых комитетов продовольственному делу и т. п. Инж Рутенберг придает особенное значение в деле урегулирования продовольственного вопроса домовым комитетам, деятельность которых он предлагает всячески поощрять.

После инж Рутенберга выступил Г.И. Шрейдер городской голова> и указал, что руководители городского самоуправления вполне солидарны с г. Рутенбергом (Во Временном правительстве 1917: 2).

…На имя городского головы поступает грозное требование за подписью помощника петроградского главнокомандующего эсера инженера П.М. Рутенберга, в котором он приказывает Городской Думе немедленно принять меры к восстановлению работы городской скотобойни. Это требование эсера П.М. Рутенберга поддерживает кадетская газета «Речь» и думская кадетская фракция. Обидевшись, думские эсеры постановляют требовать отставки Рутенберга, умаляющего достоинство Городской Думы, избранной на основе прямого, равного и т. д. голосования. По этому поводу в Городскую Думу являлся главнокомандующий военным округом полковник Полковников, взявший под свою защиту Рутенберга, а А.Ф. Керенский прислал в Думу письмо, смысл которого был, что он, Керенский, обещает внушить военным властям уважение к органу, избранному народным голосованием (Мильчик 1927: 196-97).

Мне кажется, что он несколько перегнул палку своими строгими декретами, и в Городской думе подали против него протест (Syrkin 1919: 3).

Трудное было его положение, но с большим интересом и горячо говорил он мне о том, как штаб округа вынужден был предпринять ряд шагов для того, чтобы несколько облегчить разрешение продовольственного вопроса в Петрограде и обеспечения городской бедноты самым необходимым. Говорил о том, как гибнут продукты на вокзалах железных дорог, потому что нет рабочих рук для выгрузки, а солдаты отказываются от работы по разгрузке, исходя, что они могут в это время заработать нечто на улицах Петрограда. И стоят вагоны с продуктами-овощами, мукой, крупой, картофелем не разгруженные, и гниют, и пропадают эти продукты в то время, когда население страдает от недостатка продовольствия…

С каким огорчением говорил он о применении к служащим в городских продовольственных лавках требования о восьмичасовом рабочем дне и ярко описывал тяжелые переживания публики, стоящей в хвостах и ожидающей очереди, чтобы получить по карточке тот или иной продукт. Вот-вот женщина в платочке, стоящая с утра в хвосте у лавки, подходит к заветным дверям, чтобы получить причитающееся, как служащие запирают лавку и уходят на глазах у всех, оставляя иззябшую толпу ждать лишние часы, пока пройдет урочный отдых.

Он ничего не имел ни против восьмичасового рабочего дня, ни против отдыха в положенное время, но он находил необходимым иметь дополнительный штат служащих в продовольственных лавках, дабы стоящая в хвостах публика находилась там ровно столько времени, сколько нужно, чтобы дождаться своей очереди.

«Вы едете в Копенгаген, – говорил он мне, – но ведь вы скоро возвратитесь оттуда, и вам надо остаться в Петрограде для той организационной работы, которую мы предпринимаем и которая так необходима везде, а здесь, в Петрограде, в особенности» (Оберучев 1930: 432).

И он верил в то, что ему предстоит в ближайшем будущем эта огромная организационная работа, верил в то время, когда Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов уже хотел распинать его за его якобы антидемократическую работу.