– Естественно! Просто у меня завтра гости к обеду, – призналась она. – А с утра тащиться в магазин не хватит времени. Надо ведь еще все приготовить.

– А почему же муж не помогает? – вопрос был задан скорей ради поддержания разговора, но так неожиданно, что Мария остановилась. Мужчина прошел пару шагов и тоже остановился в недоумении.

Они опять встретились взглядами. И впервые за последние три с половиной года Мария внутренне не закричала и не отгородилась от всего мира, сжавшись всем своим нутром в нервный комок. Она ответила очень грустно, но очень спокойно:

– Он умер. Несколько лет назад.

– Бога ради, извините! – весь его вид выражал сочувствие, сострадание и в то же время раскаяние о своем вопросе.

– Здесь нет никакой вашей вины, – успокоила его Мария и пошла дальше. Мужчина догнал ее и пошел рядом. Потом, как бы про себя, проговорил вслух:

– Все-таки, наверное, хорошо быть англичанином. Они никогда не попадают в неловкое положение с различными вопросами. Всегда говорят только о погоде и ни о чем другом.

– А вы сами-то из какой страны? – поинтересовалась Мария, чтобы поддержать разговор. Он назвал одну из стран Средней Европы. – Далековато! – она прикинула расстояние. – И давно здесь?

– Да уже два года.

– Изучали до этого наш язык у себя на родине?

– Нет. Только уже будучи здесь.

– Вы неплохо говорите.

– Стараюсь все время учить, – он показал взглядом на зажатую под мышкой книгу. – Не расстаюсь со словарем.

– А я подумала, что эта книга с картинками! – улыбнулась Мария. – Ну вот, мы и пришли. Я отдохнула, вы потренировались, огромное спасибо! – и сделала попытку забрать кульки с продуктами.

– Вы знаете, – отступил мужчина на шаг назад. – Для меня это совершенно не тяжесть, но я себе представляю, как было больно вашим пальчикам. Поэтому давайте уже я вам донесу до самой двери, – заметив, что Мария пытается возразить и чуть ли не с испугом оглядывается по сторонам, успокаивающим голосом продолжил: – Если вы так уж боитесь ночных проходимцев, не беспокойтесь – я оставлю сумки возле дверей и уйду, а вы только тогда занесете их в квартиру.

– У нас лифт есть! – невпопад ответила она.

– Тем лучше! – он обрадовался. – Пока я поеду вниз, вы быстренько забежите в квартиру и закроетесь…

– А я вас и не боюсь! – вставила Мария.

– …На все замки. Зато я смогу потом спать с чувством выполненного долга. Помогать так помогать! – и напомнил: – А то зачем мне стоило падать?

Она на мгновение задумалась, пытаясь найти более веские причины для отказа. Но ей ничего не приходило в голову. Даже, наоборот, мелькнула мысль: «Да пусть тащит, они ведь действительно жутко тяжелые! Хотя, может, неудобно? Утруждать совсем незнакомого, да еще иностранца? А почему собственно неудобно? Я ведь его не заставляла, сам напросился! Да и для него это сущий пустяк! Вон, какие бицепсы! Запросто с кем угодно справится… если понадобится!» И разведя руками в знак согласия, достала ключи и открыла дверь парадного. Пропустив вперед, закрыла двери и, обогнав, вызвала лифт.

– Честно говоря, – заговорил мужчина, – я не думал, что в таком старом, хоть и шикарном доме есть лифт. Как правило, в таких древних строениях трудно установить даже пневматический подъемник.

– О, в этом доме лет десять назад сделали полнейшую реконструкцию, сохранив, пожалуй, только фасад, – она зашла первая в открывшиеся створки лифта и нажала кнопку пятого этажа. – Так что, если можно так выразиться: в старую одежку вселился новый житель. А вы что, связаны со строительством? – а про себя подумала: «Кто бы он ни был, но с такими добрыми глазами он не может быть проходимцем или негодяем. Вероятно, поэтому я его нисколечко и не опасаюсь!»

Прежде чем ответить на ее вопрос, он немного смущенно улыбнулся:

– Да! Самым непосредственным образом. Без такого человека, как я, невозможно сделать подобный капитальный ремонт.

– Тогда наверняка вы главный архитектор Мадрида! – констатировала в шутку Мария, выходя на лестничную площадку. – Вот, эта дверь моя! – глядя, как он стал аккуратно ставить кульки и сумки прямо на коврик, добавила: – Огромное спасибо вам за помощь, вы меня действительно очень выручили.

– Ну что вы, не стоит благодарностей. Каждый должен помогать в меру своих сил и возможностей и не ждать каких-либо за это вознаграждений. – Он неловко, боком стал пятиться к лифту, пряча правую руку за спину. Мария сразу же вспомнила о падении и метнула взгляд в сторону сумок. Ручки половины из них были запачканы чем-то красным.

– Да ведь это же кровь! – воскликнула она.

– Ну… кульки вы все равно выкинете. Я, право, не думал…

– Покажите руку, – требовательно перебила она.

– Нет, нет! – он затравленно посмотрел на лестницу, ведущую вниз, и попытался прошмыгнуть мимо стоящей на его пути Марии.

– Да что вы себя ведете, как ребенок! – возмутилась она, загораживая ему дорогу. – Идемте, я вам наложу повязку, и бегите на все четыре стороны. Никто вас не собирается ни наказывать, ни ставить в угол!

Если Мария что-то начинала делать, то делала это последовательно и безоговорочно. Поэтому, схватив одной рукой за его левый рукав рубашки, потащила вяло упирающегося мужчину к двери. Другой рукой вставила ключ и открыла квартиру.

– Идемте на кухню, там у меня аптечка! – она командовала, продолжая тянуть его за рукав.

– А сумки?! – он сделал последнюю попытку вырваться у нее из рук, он вроде даже как запаниковал.

– Никуда они не денутся! – категорически заявила Мария, перехватывая его уже за запястье.

– Вы знаете, я уже начинаю жалеть даже, – жалобно-притворно заворчал мужчина, – что бросился вам на помощь.

– Это почему же? Сильно болит, и вам себя жаль?

– Да мне нисколечко не больно! – возразил он. – Просто очень давно мною так безоговорочно не помыкали. Разве что еще в четырехлетнем возрасте, когда моя бабушка вылавливала меня ночью на улице, голодного, холодного, но еще страстно желающего погулять хоть одну лишнюю минуту.

– Садитесь сюда! – она выдвинула табурет из-под кухонного стола. Достала из шкафчика аптечку и положила на стол. – И с кем же вы гуляли в таком возрасте? Со своими друзьями?

– Какие друзья? – Искренне удивился он. – Мои ровесники в то время видели уже десятые сны. Я пристраивался к взрослым компаниям, в которых уже пили вино, курили и обнимали девочек. Они часто жгли костры, и я грелся, сидя где-то рядом. – Его глаза заволоклись пеленой воспоминаний, и Марии привиделся в чертах зрелого и опытного мужчины маленький белобрысый мальчонка, желающий побывать в обществе кого угодно, лишь бы не возвращаться домой, лишь бы не лишаться призрачности свободы. А он продолжал: – Но наступало время, что даже они не выдерживали, и спросив: «Малый! Это не твоя бабка, надрываясь, выкрикивает на весь квартал твое имя?» и, получив мой отрицательный ответ, добавляли: «Ну, все равно, вали-ка ты спать и не путайся тут под ногами!» И даже помню, как обидно мне становилось: все меня гонят, никому я не нужен, значит… пора домой. И я уходил. И вот на подходе-то к дому моя бабушка всегда меня и подхватывала и, держа точно так же за рукав, причитая, вела в малюсенькую квартирку, где меня ждал давно остывший и обед, и ужин, и заледенелая, несколько раз уже гретая вода для моего мытья. Бабушка меня раздевала, начинала мыть – а я уже спал. Спал так, что, по словам родненькой, и из пушки не разбудишь!