Теперь доверять такие письма почте было опасно. Лорис умело наладил тотальную слежку. И полиция усердно перлюстрирует письма – даже шахматный матч по переписке между Москвой и Петербургом был сорван. Полиция перехватывала письма с ходами участников, думая, что это шифр.

Так что подобные письма лучше посылать с верным человеком. И такие люди были вокруг Победоносцева – много людей.

В это время государь продолжает знакомить с женою высших сановников.

Как и положено влюбленному, он уверен, что и все вокруг разделяют его восторг.

И он зовет… Победоносцева. И конечно же, описание княгини тотчас отправилось в Москву – все к той же к Екатерине Тютчевой:

«Она была в черном шелковом платье, чуть-чуть открытом – на шее висела на бархотке бриллиантовая звездочка. В костюме не видно было прибранности – рукава не сплошные, но раскрытые, руки без перчаток и руки не показались мне красивы… Государь имел довольный и веселый вид и был разговорчив. Она села по правую руку государя, я – по левую. Возле нее Лорис-Меликов, с которым она все время вполголоса переговаривалась. …Я нашел ее неприятною и очень вульгарною женщиной. Красоты в ней не нахожу… Правда, цвет лица у нее очень хорош. Глаза, взятые отдельно, были бы, пожалуй, хороши, только взгляд без малейшей глубины – того типа, на котором прозрачность и наивность сходятся с безжизненностью и глупостью… Каково же видеть такую фигуру на месте нашей милой, умной и изящной императрицы!»

Он сумел увидеть красавицу вульгарной и некрасивой, как и все престарелые фрейлины покойной императрицы… «Каково же видеть такую фигуру на месте нашей милой, умной и изящной императрицы!» Теперь это главный рефрен постаревшего двора Александра II.

Но влюбленный император продолжал «радовать» романовское семейство встречами с княгиней.

На очередной семейный прием был приглашен брат царя, наместник на Кавказе, великий князь Михаил Николаевич. И впоследствии его сын великий князь Александр Михайлович вспоминал:

«В воскресенье вечером члены императорской семьи (на приеме присутствовала вся большая романовская семья. – Э.Р.) собрались в Зимнем дворце у обеденного стола, чтобы встретиться с княгиней Юрьевской. Голос церемониймейстера, когда он постучал три раза об пол жезлом с ручкой из слоновой кости, звучал неуверенно:

– Его Величество и светлейшая княгиня Юрьевская!»

Великие княгини встретили влюбленных соответственно.

«Мать моя смотрела в сторону, цесаревна Мария Федоровна потупилась.

Император быстро вошел, ведя под руку молодую красивую женщину. Он весело кивнул моему отцу и окинул испытующим взглядом могучую фигуру наследника.

Вполне рассчитывая на полную лояльность своего брата (нашего отца), он не имел никаких иллюзий относительно взгляда наследника на этот второй его брак.

Княгиня Юрьевская любезно отвечала на вежливые поклоны великих княгинь и князей и села рядом с императором в кресло покойной императрицы.

Долгая совместная жизнь нисколько не уменьшила их взаимного обожания. В шестьдесят три года император Александр II держал себя с нею, как восемнадцатилетний мальчик. Он нашептывал слова одобрения в ее маленькое ушко. Он интересовался, нравятся ли ей вина. Он соглашался со всем, что она говорила. Он смотрел на всех нас с дружеской улыбкой, как бы приглашая радоваться его счастью, шутил со мною и моими братьями…

Полный любопытства, я не спускал с княгини Юрьевской глаз.

Мне понравилось выражение ее грустного лица и лучистое сияние, идущее от светлых волос. Было ясно, что она волновалась. Она часто обращалась к императору, и он успокаивающе поглаживал ее руку. Ей, конечно, удалось бы покорить сердца всех мужчин, но за ними следили женщины, и всякая ее попытка принять участие в общем разговоре встречалась вежливым, холодным молчанием. Я жалел ее и не мог понять, почему к ней относились с презрением за то, что она полюбила красивого, веселого, доброго человека, который, к ее несчастью, был Императором Всероссийским?..

К концу обеда гувернантка ввела в столовую их троих детей.

– А вот и мой Гога! – воскликнул гордо император, поднимая в воздух веселого мальчугана и сажая его на плечо. Скажи-ка нам, Гога, как тебя зовут?

– Меня зовут князь Георгий Александрович Юрьевский, – ответил Гога и начал возиться с бакенбардами императора, теребя ручонками.

– Очень приятно познакомиться, князь Юрьевский! – шутил государь. – А не хочется ли, молодой человек, вам сделаться великим князем?

– Саша, ради Бога, оставь! – нервно сказала княгиня».

Этой шуткой Александр II довольно грубо прозондировал своих родственников – как они отнесутся к дальнейшему восхождению детей княгини.

«Княгиня Юрьевская пришла в величайшее смущение, и в первый раз забыла она об этикете Двора: назвала государя – своего супруга во всеуслышание уменьшительным именем…

На обратном пути из Зимнего дворца мы были свидетелями новой ссоры между родителями:

– Что бы ты ни говорил, – заявила моя мать, – я никогда не признаю эту авантюристку. Я ее ненавижу! Она – достойна презрения. Как смеет она в присутствии всей императорской семьи называть «Сашей» твоего брата!

Отец вздохнул и в отчаянии покачал головой.

– Ты не хочешь понять до сих пор, моя дорогая, – ответил он кротко, – хороша ли она или плоха, но она замужем за государем. С каких пор запрещено женам называть уменьшительным именем своего законного мужа в присутствии других? Разве ты называешь меня «Ваше Императорское Высочество»?

– Как можно делать такие глупые сравнения! – сказала моя мать со слезами на глазах. – Я не разбила ничьей семьи. Я вышла за тебя замуж с согласия твоих и моих родителей. Я не замышляю гибели Империи!»

Романовское семейство оценило его фразу: «А не хочется ли, молодой человек, вам сделаться великим князем?»

Они окончательно поняли: Александр решил изменить нынешнее положение и своих детей, и своей жены. Он более не хочет терпеть положения, когда супруга императора должна уступать место великим князьям и княгиням. И на воскресных семейных обедах сиротливо сидеть в конце стола между принцем Ольденбургским и герцогом Николаем Лейхтенбергским.

Но для этого ему придется короновать ее императрицей. Ибо только тогда… его сын станет великим князем! Но если это случится, не последует ли вскоре следующий шаг? Не захочет ли он вместо нелюбимого наследника подарить России другого цесаревича?

И опасения вскоре подтверждаются. Дочь его покойной сподвижницы – «Семейного ученого» великой княгини Елены Павловны, великая княгиня Екатерина Михайловна (тезка Юрьевской), вскоре рассказала, что государь, лаская маленького Гогу, сказал: «Этот – настоящий русский. Хоть в нем, по крайней мере, течет только русская кровь».