– Кстати, вы желаете взглянуть на подставу?

– Иди к черту!

– Вы с господином Клейнером, – продолжал Миша как ни в чем не бывало, – выезжаете через пятнадцать минут после них и двигаетесь по Московскому тракту в сторону аэропорта для грузовых самолетов. Там вас будет ждать «кукурузник».

Его координаты я записал на листочек и положил в ваш новый паспорт. Он вас доставит в аэропорт Внуково.

– Что с документами?

– Все готово. Паспорт, загранпаспорт, виза на имя Переверзева Бориса Ильича.

– Здесь, в пансионате, никто не увидит, в какую машину я сажусь?

– Я всех убрал, кроме Клейнера и старичка, а персонал в это время еще спит.

– У Клейнера все в порядке с водительскими правами?

– Да. Я лично проверял. И с документами тоже – придраться не к чему.

– Ладно. Проводи меня к нему.

– Но прежде, Георгий Михайлович, позвольте… – робко начал тот.

– Что такое?

– Позвольте вашу серьгу из уха. – Это напоминало грабеж. – Ведь ваш сгоревший труп будет сложно опознать.

– А что, у дедульки есть куда вставить серьгу?

– Мы прокололи ему ухо. Он, правда, чуть не помер, но все, слава Богу, обошлось!

Георгий Михайлович вынул из уха золотую серьгу с бриллиантом и передал ее бородачу.

– Надеюсь, все?

– Нет, – виновато потупил взор тот.

– Что еще?

– Ваш портсигар.

– Это подарок Мишкольца! возмутился Лось. – Я с ним никогда не расстанусь!

– Вот-вот, – закивал головой Миша, – все ваше окружение об этом знает.

И когда в машине не окажется портсигара, выйдет недоразумение.

Ради успеха операции пришлось принести в жертву изумрудноглазого сохатого на золотом портсигаре, который перекочевал в карман к бородачу.

Американский бизнесмен встретил босса с распростертыми объятиями.

– Наконец-то! Свершилось! – ликовал он. – Я знал, Георгий Михайлович, что вы в конце концов клюнете на мое предложение, потому что я вам предложил дело.

– Кончай базар, Потапов! – оборвал его Лось. – Это плохая примета – пускать преждевременно слюни! Руку мне будешь жать в своей сраной Америке.

– Ну, зачем ты так, Жора! – сразу остыл тот. – Полдела сделано.

Остальное, как говорится, приложится.

– Новости знаешь? – усаживаясь в кресло, спросил босс и полез в карман за портсигаром, чтобы предложить Потапову-Клейнеру сигарету, но тут же отдернул руку и помрачнел.

– Телевизор смотрю регулярно. Этого мне твои держиморды не запретили, в отличие от прогулок в город.

– Значит, не знаешь, – заключил Лось и выдал без лишних комментариев:

– Вчера утром убили Петю Мак-симовских.

Новость произвела на Потапова ошеломляющий эффект. Он застыл на месте с открытым ртом, и глаза его наполнились слезами. Его дворовый приятель Петька Максимовских, который четыре года назад спас ему жизнь и которому он теперь обязан хоть и относительным, но благополучием, мертв.

– Неужели Шалун? – прошептал Потапов.

– Плохо ориентируешься в современной ситуации, – заметил Георгий Михайлович. – Это Поликарп. Вчера все утро пытался отмыть руку, после того как он ее пожал. Бесполезно. – Он с серьезным видом приставил к носу ладонь. – До сих пор воняет кладбищем. Ну, хватит нюни распускать! – прикрикнул на будущего компаньона Лось. – Петька сам нарвался! Вздумал дразнить льва, молокосос!

– Когда похороны?

– Тебе какая разница? Мы уже будем далеко. Да там и хоронить нечего.

Его разорвало гранатой на части.

Георгий Михайлович уже пожалел, что затеял этот разговор. Потапов обхватил руками голову и застонал.

– Нечего хоронить… – повторил он. – Ведь это страшное дело… Зачем я приехал сюда?..

– Слушай, не трепи мне мозги! Можно подумать, в твоей Америке ничего подобного не происходит…

Не обращая больше внимания на стоны и оханья американского бизнесмена, Георгий Михайлович принялся проверять содержимое своего саквояжа. Внимательно изучил новые документы и остался доволен.

В течение получаса босс изменился до неузнаваемости. Он принял душ, в два приема обрезал седые патлы, с помощью электробритвы избавился от рыжеватой щетины, буйно проросшей за последние сутки, еле затолкал в мусорное ведро старый, побитый молью свитер и потертые джинсы. В платяном шкафу его ждал новый костюм, купленный по случаю отъезда: синие брюки классического покроя, красная водолазка, фиолетовый с переливом пиджак. Солнцезащитные очки в виде двух черных капель, стекающих с могучего горбатого носа, довершили его туалет. С хипповским имиджем было покончено. Америка не для хиппарей!

– Не слишком ли броско в нашем положении? – засомневался Потапов, наблюдая за Лосем.

– Это только подчеркивает мою уверенность в успехе нашего предприятия!

– возразил тот. – Таким петухом меня вряд ли кто-нибудь узнает!

– И все-таки пластическая операция была бы куда надежней.

– В моем возрасте опасно ложиться под нож, – заметил Георгий Михайлович и немного погодя добавил:

– И так резко менять жизнь тоже ни к чему.

Не хотелось ему драпать в Америку. Не принимала его широкая русская натура заморского уклада.

Во дворе пансионата заработал мотор. Старый босс вздрогнул – этот звук он не мог перепутать ни с каким другим, так поет его любимая игрушка, стального цвета БМВ. Теперь ему показалось, что машина взывает о помощи. Может, встать и крикнуть в окно этому тупо-бородому Мише: «Отбой!»? Но не встал и не крикнул, а, наоборот, будто прирос к спинке дивана.

– Без пяти пять, – сообщил Потапов, взглянув на часы.

Дверь отворилась. Миша с неизменной зубастой улыбкой предупредил:

– Мы начинаем. Не желаете взглянуть на отъезжающих?

Со стороны могло показаться, что бородач издевается над ним, но Лось видел этого человека насквозь. Миша был просто неотесанным мужиком с садистскими наклонностями.

– Иди к черту! – проскрипел Георгий Михайлович.

Потапов подошел к окну, отдернул занавеску и стал комментировать:

– Вышли из подъезда. Твой подчиненный дает последние наставления. Что он им так долго втолковывает? А старичок не очень-то на тебя похож. Мог бы подыскать кого-нибудь понатуральней.

– Какая разница! – махнул рукой тот.

– Садятся в машину, – продолжал Потапов. – Поехали…